Жди меня, когда небо окрасится в розовый

– Ненавижу. Презираю. Был еще как-то случай… Я после одного из уроков пошла в столовую, купила обед, а потом ко мне подошел учитель, который требовал с меня долг за прошлый урок. Он был не в настроении, а я была очень голодной. Я так и сказала ему, дескать, сейчас ем, оставьте меня в покое, зайду к вам позже. А он мне не поверил. Решил, что я вру. Пригрозил вызовом родителей в учительскую. Ну а в итоге просто взял и выкинул всю мою еду на пол и закричал: «Или ты идешь сейчас со мной, или остаешься тут и жрешь с пола!» После такого его, конечно, уволили. Но осадок, знаешь ли, остался. И такое со мной всю жизнь. Ко мне относятся хуже просто потому, что я существую. И у этого будто бы нет причины – словно аксиома, так и должно быть. Я с этим не согласна. И потому хочу доказать, что могу влиять на окружение. Доказать, что я могу быть услышана.

Мирай посмотрела на меня так, будто я ее последняя надежда, будто она вопрошала о чем-то. Этот словесный каскад тронул меня настолько, что, мне показалось, я вернулся к обычному состоянию. Я и не знал таких подробностей ее школьных похождений. Появилось ощущение, что всё, что рассказывала Мирай три-четыре года назад, – детский лепет по сравнению с тем, что я услышал сейчас. Из-за ветра у меня слезились глаза, но вполне могло быть, что слезились они не только от него. В одно чувство слились переживание, испуг и недопонимание. Последнее касалось сказанных Мирай слов в конце.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я.

Но моя возлюбленная не разрешила недоумение. Внезапно она подошла ко мне вплотную, и ее тонкие теплые пальцы тихо забрались в мои непокорные волосы и ласково потеребили их, а ее алые губы прикоснулись к моим. Жаркой волной обдало меня всего с головы до пят. Это был первый наш поцелуй за три года. Я чуть было не растерялся, но вовремя спохватился и совладал с собой. В это мгновение жизнь моя снова возымела смысл. Сердцебиение учащалось с каждой аттосекундой – счастье ненадолго покорило меня всего. Тоска, депрессия – их словно и не было совсем. Я понял, ради чего можно жить дальше, понял, что не вся моя жизнь разрушена. Все обиды, все невзгоды растворились в небытие – остались только мы вдвоем посреди заснеженной свалки. И более ничего.

Мирай отпустила меня спустя секунд десять.

– Вот и обещанный сюрприз. Рэй, а ты любишь меня? – спросила она, грустно улыбнувшись. У меня слегка затаилось дыхание. Такого вопроса этот голос мне никогда не задавал.

– Д-да. Люблю! – тут же ответил я уверенно, хотя продолжал содрогаться внутри.

– Ты всегда мне поможешь? – последовал еще один вопрос.

– Всегда! Иначе ты можешь меня убить.

Она продолжила не сразу. Сначала посмотрела на меня прямо и честно, а затем с оттенком меланхоличной насмешливости произнесла:

– А я ведь… убью.

– Ты можешь. Я бы не предложил, если бы не было так.

– Тогда… Рэй, поможешь мне в одном непростом деле? – Взгляд Мирай приобрел еще бо́льшую томность, а края губ чуть ослабли.

– В каком?

– Помнишь лес? Мне кажется, в чем-то мой отчим был прав. Хороших людей не существует. Есть только те, которые должны быть наказаны сейчас, и те, кому возмездие придет позже. Понимаешь, о чем я? Мой монолог про школу… Это билет в один конец. И я бы хотела, чтобы ты был моим первым и последним попутчиком[46].

Враз весь мир перестал двигаться. Сердце мое замерло и в тот же миг бешено забилось. «Что я только что услышал?.. Я не ослышался? Она предлагает мне…» Даже представить не мог, какой бледностью покрылось мое лицо, как неспокойно вздрагивали ресницы, насколько сильно дрожали пальцы…

– Подожди. Т-ты серьезно?

– Абсолютно. Рэй, ты же знаешь: для меня «школа» и «шутка» – понятия несовместимые.

Казалось, будто каждое ее слово отдавалось у меня в костях буйными порывами ледяного ветра. Ладони запотели, хоть на улице и было прохладно.

– Нет, подожди, что это тебе вдруг взбрело в голову?! – закричал я. – Почему ты такое мне предлагаешь?

– Я просто устала. – Мирай потупила взгляд, точно оправдывалась. – Долго думала над этим, и как только появился ты, у меня сразу возник план. Ты не думай, что я не люблю тебя и ничего не чувствую, нет! Это совсем не так.

– Стой. То есть ты… ты хранила меня как зеницу ока всё это время не из-за любви, а из корыстных целей? Ты хочешь сделать меня своим компаньоном в дерьме! Чтобы мои… чтобы твои руки окунулись в это дерьмо…

– Рэй, послушай…

– Мирай, черт возьми! Что на тебя нашло? – Я яростно замотал головой из стороны в сторону. – Нет. Почему? Не может быть!.. У тебя проблемы с головой! Ты когда ходила к психологу в последний раз?

– Лет пять назад, – встревоженно ответила она. – Ты можешь меня выслушать? Со мной всё в норме.

– Нет! Это не норма. Отнюдь. Я отказываюсь верить твоим словам. Эти люди… Ты правда считаешь, что они заслуживают такой участи?

Мирай вдруг холодно усмехнулась и ответила так, что мой рот раскрылся: