Жди меня, когда небо окрасится в розовый

За мной сразу поплелась вереница криков и различных возгласов. Поднялась тревога. Каждая появлявшаяся в поле зрения фигура маячила перед глазами, каждый предмет – и всё это качалось, точно я был на борту какой-нибудь шхуны в шторм среди моря. Ноги несли меня неумолимо, куда – бог его знает. Единственное, что я сознавал, – это движение. Остальное меня ни капли не трогало. До тех пор, пока я не столкнулся с Маргарет Прайс на выходе из школы.

– Рэй, ты не знаешь, где Мирай?.. – спросила она, прикрыв рот руками, словно перед ней явился маньяк. – Я только из больницы: положили Роберта. Знаешь, что Мирай сделала с ним?

Я зачем-то вытянул дрожащие руки перед собой. Красные пальцы и ладони въелись в сетчатку глаз.

– Мирай… Я… не убивал… Мирай… мертва… Сошла с ума… Я… Я… Помогите…

Маргарет вдруг сделала такое лицо, будто я убил ее дочь.

– Рэй, только не говори мне, что ты…

– Мертва… Мирай… Я не убивал… Не я…

Миссис Прайс оторопела. Сделала несколько шагов назад и закричала, чуть не потеряв равновесие. А после добавила:

– Где полиция?! Срочно сюда!

Эти слова дошли до меня вместе с сиренами неподалеку и напугали. Я всё пытался сказать что-нибудь членораздельное, но тщетно.

– Это не я, не я, не я, не я, не я, не я, не я, НЕ Я! – только и протараторил я, как псих, и убежал с территории школы.

Автомобили, люди, животные, здания, деревья и земля – всё вертелось, вертелось, как будто в смерче. А в голове то и дело кто-то шептал: «Во мне не осталось ничего, кроме слабости… Обречен… Навсегда один… Помогите… Ничего, кроме слабости… Это конец… Обречен… Кто виноват?.. Помогите…» Точно заевшая пластинка.

И иголка протыкает мне мозг, меня всего пронзает, я ощущаю боль, но внешне выгляжу как обычный умалишенный. В ушах стоит такой гул, словно все демоны преисподней с воем взвились вокруг моей персоны. Впереди будто туман: не вижу, куда движусь, и не могу остановиться. Я больше ничего не слышу, только голос обездоленного изнутри. Не понимаю, как я до сих пор живой. Почему я живу? Почему всё еще страдаю?

В таких размышлениях я набрел на пешеходный переход и заметил дорогу.

«Всё кончено. Мне надлежит покончить со своей несчастной жизнью прямо сейчас. Иначе я превращусь в овощ без чувств и эмоций. Я так устал. Хватит с меня. Я не выдерживаю».

Я ступил на проезжую полосу, когда свет на светофоре говорил пешеходам стоять.

Осталось сделать еще несколько шагов, чтобы выйти прямо на машину. Я сделал один такой. Автомобиль проехал с бешеной скоростью в паре футов от меня. И еще один. И еще. И еще. Остался всего шаг. Ну же! Я сделал глубокий вдох и хотел было пройти вперед, но…

«Ну же!» – донеслось из ниоткуда. Я обернулся и никого не увидел. Голос был очень похож на голос Мирай. А потом понял: это тот ворох воспоминаний, что когда-то постоянно бередил меня.

«Побежали, ну же!» – кричит мне Мирай и убегает к мосту в холодный и одновременно теплый зимний вечер, а я – вслед за ней. В который раз… Как будто, кроме этого, у меня ничего и нет. И действительно: ничего, кроме воспоминаний, у меня не осталось, а конкретно это – почему-то приходит чаще всех остальных.

В одночасье сердце сжалось. Я стал давиться слезами, а затем пал на колени, прикрыв лицо руками. Никто не подошел и не сказал мне прекратить или успокоиться. Я продолжал рыдать на грязном асфальте, вспоминая Мирай. И ничего не мог с собой поделать. Ведь всё еще боялся умереть. Всё еще был слишком слаб.

– Вот он, ловите его! – воскликнула остервеневшая Маргарет, однако не одна, а с отрядом полиции. «Как же она нашла меня, неужели проследила?»

Меня схватили и повязали. Мощное усилие воли вместе с ударом дубинки заставили встать. Тело грубо затащили в машину. Повезли в участок. Я подозреваемый в убийстве школьницы. Но ни удивления, ни волнения, ни протеста от меня никто не получил. К тому моменту я уже потерял всяческий контроль над собой. Делайте что хотите – мне уже всё равно.

* * *

– Тебя тоже загребли?!

Меня кинули в соседнюю камеру с Нэйтом Ратрином. Вот так ирония судьбы. Только даже на это было наплевать.

– Знакомы, что ли? – поинтересовался офицер, закрывая решетку.

– Он пропащим студентом был в институте, где я преподавал. А потом его выгнали. Я уж думал, он откинулся давно.

– Ясно, – безынтересно сказал офицер и перед тем, как временно покинуть нас, добавил: – Отойду на пять минут, сидите смирно.

– Каким образом, черт возьми? – спросил Ратрин, как только хлопнула железная дверь.

Я поглядел на него отсутствующе. Рот мой был чуть приоткрыт. Отвечать не хотелось.

– Я думал, у тебя после моей поимки что-то типа ксивы будет! Ха-ха! Карма.

– Мой лучший друг повесился, – вдруг сказал я. – С тех пор в моей жизни происходит сущий кошмар. Это похуже ада. Хуже смерти. И я сам не понимаю, каким чудом до сих пор сохранил рассудок. Недавно его оторвало. А теперь он снова со мной. Как это работает? Не понимаю. Слишком много не понимаю! Никто не хочет отвечать на мои вопросы, никто не хочет помочь мне!