Жди меня, когда небо окрасится в розовый

– Не таким уж и ужасным для меня он станет только в другой жизни, – съязвила Мирай. – Я сейчас пытаюсь играть послушную, невыступающую дочь, да вот скоро нервные струны порвутся к чертям, и тогда нам обоим будет погано. Однако мне будет всё равно, потому что достало всё. О чем вы говорили, кстати?

– Да так, о жизни. – Я словил на себе взгляд, исполненный сомнений, и тотчас добавил: – Не вру, так и было.

– Ладно-ладно, можешь не рассказывать, – усмехнулась она. – Примерно догадываюсь, о чем вы могли болтать.

Мы посидели еще некоторое время в напряженном молчании. В один момент Мирай потерла глаза и спросила:

– Рэй, ты не против, если я закурю на балконе?

– Что, нервничаешь?

– Ну, я же не знаю, чего там тебе Роб наговорил. Нервишки эта ситуация пощипывает, конечно.

Я покачал головой, выдерживая на своем лице легкую, заискивающую улыбку.

– Пожалуйста, закури. Но только с условием, что после ты станцуешь со мной в зале.

Мирай нахохлилась:

– Там, где Роберт?

– Роберт на кухне. Я попрошу старика не лезть к нам и запру зал, если хочешь.

Она кивнула в ответ, удовлетворенная услышанным.

– Дай мне минутку.

Мирай наспех порыскала глазами по столу, но не нашла, чего искала.

– Черт, забыла в пальто. Сейчас приду…

Вернувшись, она спешно прошла мимо меня и спряталась на балконе, уже держа в руках зажигалку. Она решила оставить дверь приоткрытой, чтобы проветрить комнату, и я отчетливо видел, как моя любовь затягивается с особым усилием и как ветер уносит с собой ее ядовитое дыхание, играя с ее волосами. Казалось, Мирай достигла какого-то нервного предела, так что могла в любую секунду сорваться и причинить мне вред, поэтому, хоть и с неудовольствием, я понял, что пара сигарет ей сейчас необходима. Именно две она и выкурила. И пока во рту у нее тлела вторая, я спросил у Милликена разрешения «арендовать» аудиосистему на пару-тройку песен. Получил согласие, а потому, как только дверь балкона захлопнулась, зал поприветствовал нас.

– Я обещал твоему отчиму что-нибудь танцевальное, – сказал я, покуда пальцы скользили по экрану в поисках подходящего трека, – поэтому давай-ка… вот это, например. Современный рок-н-ролл.

Всю квартиру обдало зажигательным гитарным риффом песни Getting Along группы Royal Republic, и мы с Мирай отдалились друг от друга по разные стороны комнаты. В ритм, пощелкивая пальцами то одной, то другой руки, я, подхлестываемый вихрем звуков песни, порывисто лавировал из одной стороны в другую, приближаясь к своей партнерше. Она так же не отставала и двигалась навстречу мне. В один миг мы скрестили руки, и я закружил ее вокруг себя. Сделав пару оборотов, ее ноги слегка подкосились, однако момент не дал ей упасть, и вот грудь ее уже прижалась к моей. Гармония движения соблюдалась неидеально, но сам по себе танец просто обязан был стать великолепным.

Как-то между делом я вспомнил мимовольно недавний сон, где был на дирижабле высоко-высоко в воздухе. Ситуация сама по себе была неимоверно схожа, и от этого двигаться стало еще приятнее, еще легче, и потому скорость моя заметно увеличилась, как и, следовательно, скорость Мирай. Ни на секунду басистый голос Адама Грана не давал нам отдышаться, и мимолетом я видел, как моя возлюбленная начинает запыхаться и буквально в то же мгновение вновь приобретает вид закоренелой тусовщицы, угоднически скалясь мне прямо в глаза. В ее зрачках оранжевым пламенем блистал драйв и жажда жизни. С каждым взмахом руки, с каждой перестановкой ноги и с каждым резким движением дух ее всё больше и больше наполнялся восторгом.

От нашего танцевального содействия сердца колотились бешено – и бились они в упоении, почти в унисон друг с другом, как поют порой влюбленные пары по вечерам. И не было в мире ничего и никого, кроме нас с ней в зале; не существовало за его пределами ни единой материи, ни единой души – только мы одни и только славный, задушевный рок-н-ролл.

Первая композиция подошла к концу, и не успела дать старт вторая, как в проходе появилась фигура Роберта Милликена. Он держал в руках пачку сигарет. Одну вытащил, сунул в рот и закурил. После этого сигарета прожила еще секунд пять – потом была безжалостно сдавлена в руке невозмутимого отчима. Затем действие повторилось. Мужчине как будто совсем было плевать на ожоги. Под его ногами скапливались «окурки».

– Хоть бы нормальное что курила, дурочка ты моя, – вдруг обронил он, размозжив последнюю сигарету с лицом родителя, поймавшего своего ребенка на месте «преступления».

– Как это понимать?.. – В голосе Мирай отчетливо были слышны жалостливые нотки.

– А так, что в этом доме никаких сигарет отныне не будет. Ты будешь отучиваться.

Роберт демонстративно кинул пустую пачку на пол и придавил ногой.

– Черта с два! Сдалось тебе мое здоровье… Я твою алкашку не трогаю, так с чего ты взял, что можешь брать чужие вещи?

– Я просто пытаюсь быть заботливым папочкой для своей дочурки!

– Засунь такую заботу себе знаешь куда, папочка?

Мирай подошла ближе к отчиму. Его брови сошлись у переносицы, и взгляд наполнился злобой.