Жди меня на берегу

В Птичке угадывается острый ум, она хорошо владеет английским языком, быстро учится местному языку, вообще схватывает всё на лету. Хозяин кафе часто говорит, что, если бы у неё была рабочая виза, он сделал бы её управляющей, но с визой помочь не хочет, да и Птичка к этому не стремится, ей нравится легкость, ощущение свободы, некоторая степень безответственности и немного риска в привычной размеренной жизни.

Просидев у Мириам пару часов, подруги отправились в соседнюю квартиру. Птичка сварила кофе, пока Анна была в ванной, села на подоконник и задумалась о прошлом. Когда Анна вышла из душа, увидела, что по щекам подруги текут слёзы. Она подошла к ней нарочно громко, чтобы не испугать и положила руку на плечо. Птичка прижалась к ней щекой, ей было нужно человеческое тепло. казалось, что это мгновение будет вечным, а еще было ощущение, что в мире снова только боль и отчаяние.

Анна поняла, что подруга вспомнила что-то болезненное, поэтому крепко сжала её плечо, хотела показать, что одиночество и боль в прошлом, в настоящем Птичка не одна. Так они просидели в полной тишине минут двадцать, а может и меньше, или дольше, никто не следил за временем.

За окном был ярко-розовый закат, в окне квартиры, где в тишине сидели две красивые девушки, его было практически не видно, лишь легкие отблески на медленно проплывающих облаках и маленькая кухня погрузилась в темноту, как и вся остальная квартира. Птичка глубоко вздохнула и с шумом выпустила воздух, она всегда так делала, когда что-то беспокоило её, Анна к этому уже привыкла.

– Я совсем забыла, что сварила нам кофе, он уже остыл, придется варить новый.

Но Анна уже включила свет и пошла мыть турку. Она налила туда холодной воды, добавила сахар, насыпала кофе и поставила на огонь, как только кофе начал подниматься, приподняла турку, размешала и снова поставила на огонь. Проделала это дважды, чтобы наполнить чашку Птички свежим напитком, добавила молока, и они обе сели за стол.

– Как ты? – обеспокоенно спросила Анна, в её светлых глазах читалась тревога, она не видела подругу в таком состоянии ещё ни разу.

– Нормально, просто о некоторых вещах вспоминать всё ещё слишком тяжело. Кажется, что всё прошло, а потом раз, и ты снова в аду своей головы. Кажется, что можно всё изменить, ах, если бы я сделала, сказала, ушла и прочее, только история не терпит сослагательных наклонений. Всё уже случилось, и ничего-то ты не можешь. Хотя, как-то один СэнСей, так его называли, а по мне он просто очень интересный человек, изучивший много разной информации, религий и философий разных стран, сказал, что мы можем изменить прошлое, изменив к нему своё отношение.

Анна не очень поняла, что сказала подруга, но переспрашивать не стала, она просто стояла в домашнем платье подруги и пыталась уложить быстро высыхающие волосы. Птичка давно разрешила ей курить на балконе, но так, чтобы Мириам не видела, поэтому она пошла за сигаретами, оказалось, что в пачке осталась последняя, естественно, в спешке они забыли купить новую пачку. Анна вздохнула, а Птичка улыбнулась, ситуация была не новая, это происходило с завидным постоянством. Девушка решила оставить сигарету на утро и вернулась на кухню с грустным лицом, идти в магазин не хотелось.

– Помнишь, у нас была война? Тогда все про это говорили, писали, показывали. Было ощущение, что больше в этом мире ничего не происходит.

Анна помнила, точнее, слышала что-то про это, но в подробности не вдавалась, тогда у неё была очередная любовь до гроба, до событий в мире ей дела не было. Птичка продолжила:

– Практически сразу после войны мы поехали в командировку в город М. Мне потом так плохо было, когда вернулись в серый город. Я плакала две недели подряд, просто сидела и плакала, теряла всё, забывала, есть не могла, а еще причиняла себе вред, не осознанно, но всё же, то ударюсь об стол, то об кровать, споткнусь на ровном месте или внезапно врежусь в стену. Синяки вообще не проходили, были черными, зато цвели потом всеми цветами радуги, они вообще у меня долго заживают, хорошо, что зима была и можно было не вылезать из джинсов. Я тогда плакала не из-за разрушенных домов, их можно заново построить, причем достаточно быстро. Я плакала по разрушенным жизням, по семьям, которые никогда не будут вместе, по судьбам, которые останутся искалеченными навсегда. Лёд ездил со мной тогда и его впечатления были другими.

Птичка замолчала, казалось, она вернулась в прошлое, которое никак её не отпустит. Анне даже показалось, что в комнате дрожит воздух от этой внезапной тишины, мир будто замер, как будто есть только этот стол, эта кухня на четвёртом этаже, этот дом, и две подруги, сидящие в тишине. Внезапно в этой гулкой тишине раздался голос, он был тихим, будто ненастоящим, словно кто-то говорил в трубу, как дети, нашедшие обрезок на стройке во дворе и кричащие в него разные глупости. Так звучал голос Птички этим вечером.