Жеймовочка

Школа-студия ФЭКС украсила себя слоганом: «Лучше быть молодым щенком, чем старой райской птицей». Студентов набирали, кажется, вне какого-либо осмысленного порядка. Сумеешь отличиться — поступил. Обучали в ФЭКСе некой смеси биомеханики Мейерхольда и теории натурщиков Кулешова. На повестке дня всегда стояло физическое воспитание — все виды физкультуры: бокс, акробатика, фехтование, спорт. Потом мимика, жест, сценическое движение, поведение перед киноаппаратом. Никаких переживаний! Никакого «психоложства»! Все эмоции показываются жестом, мимикой. Понятно теперь, что увлекло юную куколку Суок? Она же привыкла, что должно быть весело, зажигательно. У Трауберга и Козинцева жгли так, впору песком посыпать. И на этой горящей почве вырос целый букет актеров кино: С. Герасимов, Е. Кузьмина, Я. Жеймо, П. Соболевский и другие, весь тот букет, что прославит потом русское немое кино.

Жаль, жаль, что результаты этого бурления кровей теперь известны лишь специалистам. Зато именно там, в бурлящем ФЭКСе она познакомилась со своим будущим первым мужем Андреем по фамилии Костричкин, результатом знакомства с которым стало произведение лучшее, чем любое из искусств — ее дочь. С Костричкиным они сделали короткометражный фильм «Мишки против Юденича», единственный, где Костричкин и Жеймо снялись вместе. Замечательный это был человек, одаренный актер, пластичный и подвижный, ртутный, горючий, бикфордовый. Но как муж он не лез ни в какие ворота. Вечером, вместо того чтобы возвращаться к жене измотанным после зажигательного трудового дня, господин Костричкин садился играть в преферанс не дома. Этим все сказано. Они расстались, не выдержав полыхания творческих начал друг друга. А дочь…

Янина Андреевна Костричкина рассказывала, что не успела толком рассмотреть своего отца, зато мать она помнила с трех лет. Мать казалась ей самым прекрасным на свете существом — красивой, умной, доброй, ласковой, дочь ее обожала. Детство Янички-младшей сопровождала идеальная чистота в доме: мама очень любила убирать в квартире. Как резко это отличается от воспоминаний, к примеру, Лайзы Миннелли, тоже дочери актрисы кино — бардак! Бардак. Оказывается, уборка по дому (ох уж эти Золушки) была для Янички Жеймо детским навыком. Идеальная чистота частенько становится манией для людей, долго живших в вынужденном и тягостном бардаке (цирк! Это цирк!). Вот у кого и волосок с расчески не упадет на паркет. Она привыкла убирать и даже любила это в отличие от кулинарии, к которой до самой старости так и не привыкла. Готовила, конечно, но совсем без интереса.

Мама была такой ласковой. Знаете, ласковость всегда видна по женским запястьям. У ласковых женщин они какие-то легкие, плавные — смотрите «Золушку». «А когда я заболела скарлатиной, то весь месяц, который мне пришлось провести в больнице, мама была вместе со мной — не знаю, как ей тогда удалось отпроситься с работы. У меня тогда все чесалось, поэтому она постоянно посыпала мне кожу тальком и безостановочно гладила, от этого мне становилось легче». И она была хорошенькой, как маленькая куколка. Не красавицей, за которую ее потом пытались выдать восторженные хвалители, но красивенькой, как настоящая Золушка. «Мама почти не играла взрослых женщин (исключение — фильмы „Горячие денечки“ и „Доктор Калюжный“), в основном девочек-подростков. Режиссерам было удобнее брать на эти роли профессиональную актрису, нежели ребенка. Но играла мама действительно меньше, чем хотела и могла. В советском кино не принято было заказывать сценарии для конкретных актеров и делать на именах деньги, как это заведено в Голливуде. Единственным, кто писал для мамы сценарии, был Евгений Шварц — он любил ее как актрису, и благодаря ему она сыграла в таких фильмах, как „Разбудите Леночку“, „Леночка и виноград“ и, конечно же, „Золушка“.»