Желаю нам тысячи гроз

– Господи Боже… И вот чем все обернулось, – простонала Изабелла, думая о вечеринках и о семейных сбережениях.

– Как ты, Роза? – встревоженно спросил Анри.

– Если это правда, мы не сможем переехать в домик? Они наверняка продадут участок.

Роза внезапно осознала все последствия, которые неизбежно повлечет за собой этот развод. Диана расхохоталась.

– Боже мой, мама, ничего более уместного ты сказать не нашла!

– Пожалуйста, – воззвал ко всем Эстебан, – давайте успокоимся.

– Ты еще тут поговори! Тебе-то это только на руку! Максу наверняка нужны будут бабки, и он продаст тебе свою долю, – хихикнул Поль.

– Подумайте о детях! Пожалуйста! – взмолилась Люси.

– А ты не можешь не влезть! Святая Люси, спасибо, что оказала нам честь!

– Вообще-то она права, придержите язык хотя бы ради мелких, – поддержал Люси Маноль.

– Именно так! И я не допущу, чтобы они присутствовали при этом безобразии, – заявил Жозеф, выбираясь из кресла. – Вы идете? Мы с вами отправляемся в кино.

Это прозвучало как приказ, а не приглашение, и, ко всеобщему удивлению, Лу, Сезар и Анна мгновенно вскочили. Все тут же замолчали, пораженные безапелляционным тоном дедушки.

– Жозееееф, – пьяным голосом запротестовал Поль. – Не стоит так реагировать! И вы же не собираетесь забрать с собой мою дочь тоже!

Жозеф, невысокий седеющий мужчина, подошел к хозяину дома и испепелил того взглядом.

– Думаю, им будет куда лучше подальше отсюда. Есть возражения?

Все опустили глаза, а Изабелла чуть кивнула, соглашаясь.

– Я пойду с вами, – решил Маноль.

– Нет, Маноль. Предпочитаю обойтись без тебя, если ты не против, – решительно возразил его отец.

– Вот это и называется получить по мозгам, – прыснул Поль.

Жозеф в окружении троих детей остановился у застекленного проема. Сама собой наступила тишина.

– Неважно, правда или нет то, что мы сейчас услышали, но вы все представляете собой жалкое зрелище! Если Макс и Кьяра однажды решат разойтись, это будет касаться только их самих и их детей.

40

Руасси Шарль-де-Голль[36]

Макс и Кьяра идут по коридору на паспортный контроль. Макс переставляет время на часах, Кьяра отключает авиарежим в своем телефоне.

– С них вполне станется ждать нас на выходе с табличкой, – шутит Макс.

– Не думаю, твоя мать прислала мне эсэмэску, они не приедут нас встречать. Твои родители только что уехали, а дети смотрят телевизор.

Макс удивленно вскидывает голову:

– Странно, правда?

– Они уже неделю не были у себя дома. На их месте я бы тоже не захотела задерживаться.

В такси по пути домой Макс и Кьяра молчат, каждый в своих мыслях; оба с тревогой думают о грядущих событиях, оба признательны друг другу за старания сделать развод максимально безболезненным, хотя успех этих стараний еще далеко не очевиден. И обоих мучают опасения: неизвестно, как воспримут эту новость дети. Пока машина останавливается перед домом и шофер помогает Максу выгрузить из багажника два чемодана-близнеца, Кьяра пытается собраться с духом. Они молча смотрят на отъезжающее такси и наконец решаются.

– Готов?

Макс молча кивает. Он совсем не в таком настроении, как до отъезда в Нью-Йорк. Нельзя сказать, что в более грустном или тревожном, но безусловно в более меланхоличном.

– А ты?

– Куда ж деваться…

Кьяра нажимает на звонок, и Сезар тут же бросается открывать, за ним прибежала и собака, радуясь их возвращению. Снова оказавшись на пороге их общего, совместными усилиями обустроенного дома с только ему присущими запахами и успокаивающе родными предметами, Кьяра чувствует, как ступает в этакую зыбкую переходную зону, в пространство, над которым не властно время. Она просто здесь, в их с Максом доме, с их детьми. И потребуется немалое мужество, чтобы разрушить эту относительную гармонию.

– Привет, предки!

– Мой Сезар! Сдается мне, ты еще больше вырос!

– Вы уехали меньше недели назад, – отвечает Сезар, закатывая глаза.

Спускается Лу и по очереди обнимает родителей.

– Здравствуй, моя хорошая, – бормочет Кьяра, зарываясь носом в волосы дочери.

– Как поездка?

– У меня отваливается спина, а в остальном все хорошо, но они могли бы оплатить нам и билеты в первом классе! – шутит Макс.

Лу и Сезар потихоньку подталкивают родителей к гостиной.

– Погодите! Я мечтаю о хорошем душе! – протестует Кьяра.

– Что вы делаете? – недоумевает Макс.

Но дети подводят их к дивану, а сами усаживаются в большие кожаные кресла по другую сторону журнального столика.

– Родители… – начинает Лу.

– …нам нужно поговорить, – заканчивает Сезар.

41

Аверон, год спустя

– Мама? Ты правда уверена, что это хорошая идея? – спрашивает Лу.

– Теперь уже слишком поздно, будь что будет! – вмешивается Люси, поглаживая свой округлившийся живот. – Они в дороге и наверняка скоро будут.

– Не тревожься, лапушка, все обойдется.

Растянувшаяся в шезлонге Кьяра улыбается дочери и возвращается к своему кроссворду. Чуть поодаль на большом диване Жозеф играет с Сезаром в шахматы, а еще дальше суетится возлюбленный Люси, взявший на себя подготовку углей для барбекю. И все вместе наслаждаются чудесными двумя неделями летнего отдыха.

– Люси?

– М-м-м-да, – откликается задремавшая Люси.