Желание

– Знаешь, сегодня день рождения моей мамы, – говорю я Мэйси, пока мы идем по потайному ходу. Мы выбрали потайной ход, потому что нам ни к чему, чтобы наши новые и еще не обнаруженные враги пронюхали, что пару дней мы будем в отлучке. И уж точно ни к чему, чтобы один из них прознал, что Хадсон покинул пределы Кэтмира. Правда, Город Великанов находится под такой надежной магической защитой, что мы все уверены – даже если Сайрус узнает, что мы там, мы успеем отбыть до того, как он сможет отправить туда Стражу. Но все равно лучше перестраховаться и держать наше приключение в тайне.

– Ее день рождения? – У Мэйси округляются глаза. – О, Грейс, прости. Я не знала.

– Тебе не за что просить прощения, – отвечаю я, думая о моей свободомыслящей матери с ее любовью к цветам, поэзии и поеданию оладий в полночь. – Да, обычно мне бывает грустно думать о ней, но трудно грустить в ее день рождения. Он всегда был одним из моих любимых дней в году.

– В самом деле? – Похоже, Мэйси в восторге. – Почему?

– Мы с ней вдвоем прогуливали школу и проводили день вместе. Ты же знаешь, что она была учительницей в старшей школе, да?

– Нет, я забыла. – Она улыбается. – Наверное, она вечно поправляла тебя, если ты делала ошибки в речи, да?

Я смеюсь.

– Такого даже близко не было. Но она все время давала мне книги, а затем мы обсуждали их за бранчем в ее любимом ресторане. Он находился на воде, и в теплое время года мы потом гуляли по пляжу между скалами и наблюдали за тюленями, которые выплывали на берег, чтобы рожать детенышей и заботиться о них.

Глаза Мэйси округляются еще больше.

– Ух ты. Как здорово.

– Да, здорово. – Я улыбаюсь, вспоминая. – Один уик-энд в месяц мой отец работал, и именно тогда мы с мамой и ходили в ресторан на бранч и беседовали об очередной книге. Она выделяла в книгах свои любимые пассажи, чтобы их обсудить и выучить наизусть.

– Значит, поэтому ты всегда цитируешь что-то из литературы! А я-то гадала, в чем тут дело.

– Да, так оно и есть.

– Хадсону это наверняка по душе. Он тоже вечно цитирует какие-то книги.

Я смеюсь.

– Хадсон – единственный человек среди моих знакомых, кто читает больше, чем это делала моя мать.

– Ясен хрен. А если учесть, сколько времени он живет, то я уверена, что он прочел почти все.

– Не знаю, все или не все, но этот парень точно читал много.

Мы идем по тому участку потайного хода, где расклеены мои любимые стикеры, и я ухмыляюсь, когда мы проходим мимо того, на котором написано: «Прокляни патриархат», – и еще одного – с изображением хрустального шара, внутри которого красуется надпись: «Похоже, ты облажался». Я смотрю на них и смеюсь.

– Значит, вот что ты делала в день рождения своей матери? Ходила в ресторан и обсуждала книги?

– Да, с этого мы начинали. Потом мы шли по магазинам и покупали умопомрачительно дорогую одежду, чтобы себя побаловать. А затем возвращались домой, где готовили самый потрясающий торт. Моя мама великолепно готовила.

– Да, – соглашается Мэйси. – Она пекла изумительное печенье. Ты помнишь?

– Помню. Мы тогда устраивали пикники каждый день. – Я не вспоминала то лето уже несколько лет.

– Да, каждый день, – говорит она, смеясь. – Со всем этим печеньем, испеченным твоей мамой.

– Да. – Я закрываю глаза, и мне кажется, что я чувствую запах ее лимонного печенья. – И с чаем твоей мамы.

Улыбка сходит с лица кузины.

– Да.

– Прости, – говорю я, когда мы начинаем спускаться по лестнице на первый этаж. – Я не хотела…

– Все нормально. Моя мать и правда заваривала лучшие чаи. – Мэйси пожимает плечами. – Особенно каркаде.

– Это тот красный, да?

Она кивает.

Она принимает вид, как бы говорящий: «Посторонним вход воспрещен», и я больше не задаю ей вопросов о матери. Утрата мамы стала одним из худших событий моей жизни, но я не могу себе представить, что бы я почувствовала, если бы она просто ушла. Просто исчезла бы с лица земли после того, как девять лет была Матерью года.

Мне было всего девять лет, когда это произошло, но я помню, как психовал дядя Финн. Помню десятки поздних ночных телефонных разговоров между ним и моими родителями. Мой отец даже полетел на Аляску и провел там несколько недель, когда это случилось, чтобы помочь моему дяде беседовать с полицией. В конечном итоге они пришли к выводу, что это не убийство, что в один прекрасный день тетя Ровена просто решила не возвращаться домой. Но дядя Финн в это не верил.

Он искал ее много лет, но безрезультатно. Я представить себе не могу, каково было ему и Мэйси.

Я обнимаю кузину, когда мы идем к одному из выходов из замка. Она отвечает мне тем же и говорит, что я самая лучшая кузина на свете. Выйдя, мы оказываемся на медленно тающем снегу и видим Хадсона, Флинта, Луку, Иден, Джексона и Мекая, которые уже ждут нас.

– Наконец-то, – говорит Хадсон. Это первое слово, которое он сказал мне со вчерашнего вечера, и мне приходится сделать над собой усилие, чтобы удержаться от улыбки. Да, оно не очень-то вежливое, но это меня не напрягает. Хадсон есть Хадсон, и я уверена, что минувшей ночью он спал так же плохо, как и я сама.