Желание

– Итак… как ты узнал, что, закопав меня в землю, ты спасешь меня?

На его лице появляется такая сияющая улыбка, что ее бы хватило, чтобы осветить весь этот лес.

– Я вспомнил, что читал в одной из библиотечных книг, что горгульи невосприимчивы ко всем видам магии стихий – к магии земли, воздуха, огня и воды. Нам уже было известно, что ты можешь управлять водой и направлять магическую силу, так что я пришел к выводу, что горгульи не столько невосприимчивы к магии, сколько обладают способностью менять ее направление, то есть как направлять ее от себя, так и внутрь себя. А раз так, решил я, то ты можешь управлять ею. Ты управляла водой, так почему бы тебе не быть способной управлять и другими стихиями?

Я ожидаю, что мое сердце начнет бешено колотиться, что из моих легких выйдет весь воздух от этого напоминания о том, как я была похоронена заживо, но этого не происходит. Вместо этого я думаю только о том, что мне надо выяснить, что еще я могу делать.

– Но как ты перешел от представления о магии стихий вообще к мысли о том, что магия земли может излечить меня?

Он поднимает бровь и расплывается в самодовольной улыбке.

– На эту мысль меня, разумеется, натолкнул Неубиваемый Зверь.

Мэйси прислоняется к дереву.

– А он тут при чем?

– Он был огромен, вы помните? – Хадсон смотрит на нее, затем опять на меня. – У него был такой вид, будто последние столетия он ел на завтрак валуны.

– И что из этого следует? – спрашивает Флинт, которому все это, похоже, так же интересно, как и мне.

Хадсон подмигивает мне.

– Детка, если к тебе то и дело являются люди с целью убить тебя, а ты не можешь никуда убежать, но можешь использовать магию земли, то что ты будешь делать?

Мои глаза широко раскрываются, и не только потому, что он назвал меня деткой, хотя это и заставило мое сердце трепетать.

– Я бы постаралась сделаться как можно больше и как можно круче.

Он кивает.

– И пользовалась бы магией земли, чтобы лечить свое каменное тело, не так ли? Иначе как горгулья, заточенная в каменной пещере, может быть неубиваемой?

Мекай присвистывает.

– Ого, оказывается, горгульи в сто раз круче, чем мы думали.

– Не в сто, а в тысячу раз, – поправляет его Мэйси. – Ничего себе. – Теперь она улыбается еще шире, чем Хадсон.

Вот именно – ничего себе. Потому что, пока я слушала объяснение Хадсона, до меня дошло еще кое-что. Этот парень, этот потрясный парень знал, что я боюсь задавать вопросы, боюсь узнать нечто такое, чего не смогу выдержать. И сделал это ради меня, чтобы иметь наготове ответ, когда я буду готова задать вопрос.

Я подхожу к нему, и мне нет дела до вопроса об уместности или неуместности публичного проявления чувств. Мне нет дела до того, что об этом подумает Мекай, Лука или даже Джексон. Сейчас я думаю только о Хадсоне, когда обнимаю его и крепко прижимаю к себе.

Одну секунду он колеблется, похоже, он удивлен, но затем его руки обиваются вокруг моей талии, и он обнимает меня тоже. Он прижимается щекой к моей голове, и я закрываю глаза и вдыхаю его запах – ароматы сандалового дерева и имбиря. Это как возвращение домой.

Я не знаю, как долго мы стоим обнявшись, но достаточно долго для того, чтобы остальные отошли, чтобы дать нам уединиться. Наконец он шепчет:

– С тобой все в порядке?

Я думаю обо всех тех вещах, которые могла бы сказать в ответ обо всем, что я сейчас чувствую. О том, как он заставил меня начать задавать вопросы, но при этом дал мне время на то, чтобы решиться их задать. О том, что он знал, что в конце концов я решусь это сделать. Значит, он ждал меня. Как ждет и теперь.

В конечном итоге я говорю то единственное, что могу сказать:

– Спасибо.

Он снова прижимает меня к своей теплой груди, и я понимаю, что он слышал все, что я не сказала. Ведь с ним так бывает всегда.

Через какое-то время он целует меня в макушку и, отстранившись, говорит:

– Не то чтобы мне не нравилось держать тебя в объятиях, но, если я не ошибаюсь, твоя кузина собирается сделать что-то чертовски крутое. Или изувечить нас всех.

Я отстраняюсь и смотрю туда, куда смотрит он… и у меня округляются глаза. Моя кузина держит в руках четыре невероятно больших атаме и подкидывает их, как будто собирается бросить…

– О боже!

Глава 51. На голову выше остальных

Я потрясенно ахаю, когда она бросает все четыре клинка в воздух.

Мы все задираем головы, готовые уклониться, но вместо того, чтобы пронзить кого-то из нас, они образуют в воздухе крест.

Мы с Хадсоном выходим на открытое пространство и в изумлении смотрим на них.

Мы ждем чего-то, но они просто парят, их рукоятки смотрят внутрь, клинки вовне, указывая, видимо, на север, юг, запад и восток.

– Это что же, они так и не упадут? – громко шепчет Флинт, когда проходит одна минута, две, а атаме продолжают парить.