Желание

Если Берта не замолкала ни на секунду и едва могла усидеть на одном месте, то Гас был тихим и ненавязчивым, отличался спокойствием и неторопливостью. Он весь день и половину ночи не снимал свою бейсболку, из-под которой во все стороны торчали тонкие каштановые волосы. Темно-коричневый козырек бейсболки был весь покрыт пылью и жирными следами от пальцев.

– Это Пегас, – произнес он, указывая на скопление звезд, виднеющееся над горной вершиной вдалеке.

– Гас должен был быть ученым, – заметила Берта. – Он может рассказать тебе все, что ты хочешь узнать о звездах, воздухе, растениях, воде, погоде и обо всем в таком роде.

Со стороны Гаса послышалось тихое «Пф-ф-ф-ф».

– Он думает, я вышла за него из-за его внешности. – Берта подмигнула мне. – Но я вышла за его мозги.

Гас засмеялся.

А потом случилось нечто невероятное. Они потянулись друг к другу в один и тот же момент и взялись за руки. Как будто кто-то сказал: «Так, на счет три беремся за руки». Я никогда в жизни не видела, чтобы Склока с мамой держались за руки. Чего уж там, большую часть времени они даже не смотрели друг на друга.

Я наблюдала, как Гас и Берта сидят на крыльце, глядя в ночное небо, а уголки их ртов приподняты в довольных улыбках. Каждый раз Берта так завороженно смотрела на Гаса, будто он кинозвезда, а не какой-то взъерошенный мужик, работающий на фабрике матрасов в Коопервилле.

Мы оставались на крыльце, пока не заморосило, и мелкий, но холодный дождь не погнал котов, сидящих у нас в ногах, в дом.

Этой ночью, когда я ложилась спать, моя голова шла кругом. У думала о Склоке, прозябающем в окружной тюрьме, и маме, пялящейся в потолок в темной спальне. Я думала о Джеки, сплетничающей с подружками и красящей ногти на ногах вместе с Кэрол Ли. Я думала о Говарде Одоме с его походкой вверх-вниз и о его добросердечной семье. И я думала о Гасе с Бертой, держащихся за руки под сиянием Пегаса. А потом я подумала о жалкой самой себе, лежащей здесь и гадающей, когда же исполнится мое желание.

На следующий день я надела старые белые сапоги мажоретки[6] Джеки в школу. Я поняла, что совершила ошибку, сразу же, как вошла в автобус. Пока я шла по проходу, некоторые из девочек показывали на мою обувь, хихикая и перешептываясь. Я почувствовала, что мои щеки горят, и пристально посмотрела на них. Говард жестом пригласил меня сесть рядом с ним, но я плюхнулась на сиденье позади него.

Я провела все утро, рисуя синим фломастером на руке и притворяясь, что читаю. На перемене Говард раз за разом пытался упросить меня позволить ему показать школу:

– Я же твой Друг по Рюкзаку, помнишь?

Я покачала головой.

– Забудь об этом, – сказала я. – Мне это правда неинтересно. Более того, я не задержусь здесь надолго.

– Почему?

Я закатила глаза:

– Я говорила тебе. Я вернусь назад, в Райли.

– Но что, если твоя мама не сможет встать на ноги? – спросил он.

Так, какого черта он задает такие вопросы?

Я зашагала прочь от него, уселась под окнами кафетерия и стала смотреть, как ребята играют в футбол на площадке. Раз или два я глянула в сторону Говарда, который ковырялся ногой в грязи и выглядел насупленным.

Когда прозвенел звонок, все ученики побежали на построение. Кучка неуправляемых ребят протиснулась вперед, оттолкнув Говарда, а тот даже ничего им не сказал. Когда я направилась к остальным, девочка из моего класса по имени Одри Митчелл протанцевала прямо ко мне и противно произнесла:

– Милые ботинки.

Она ухмыльнулась, а подруги захихикали за ее спиной.

Я почувствовала, как дух Склоки начинает заполнять меня изнутри – от кончиков пальцев до макушки. Горячий, как огонь. А потом я сказала:

– Спасибо. Удобные для того, чтобы пинать, – И пнула девицу по ее тощей голени. Сильно.

Следующие несколько минут слились в хаос из плача, криков и жалоб, а потом я обнаружила себя сидящей перед мистером Мэйсоном, директором. Пока он читал лекцию на тему моего недопустимого поведения, я изучала чернильные звездочки и сердечки, которые нарисовала на своей руке этим утром.

Мистер Мэйсон спрашивал, знаю ли я о том, что поступила неправильно, и понравилось бы мне, если бы со мной поступили так же, и еще о куче вещей, до которых мне не было совсем никакого дела.

Я говорила «Да, сэр» и «Нет, сэр», но не отрывала взгляда от изрисованных рук и стучала каблуками ботинок мажоретки по ножкам стула.

Я пожала плечами, когда директор заявил, что собирается позвонить Берте и доложить о том, что я сделала. Потом я вернулась в класс и сказала Одри Митчелл, что очень сожалею, хотя на самом деле жаль не было. Так и закончился мой второй день в школе Колби.

В этот день в автобусе Говард снова проигнорировал лучи ненависти и направился прямиком ко мне. Он уселся на сиденье рядом со мной.

– Ты должна придерживать для меня место, потому что, как мне кажется, Друг по Рюкзаку обязан сидеть близко, – сказал он.

– Это против моих правил…

– Я уверен, ты можешь придержать место для Друга по Рюкзаку.

Я закатила глаза и отвернулась к окну.

– Почему ты пнула Одри Митчелл? – спросил Говард.