Желание

– Мне понравилось, как вы ответили мистеру Хеферу про наше правительство и про войну. – Речь шла о фразе, оброненной директором Зала свободной торговли по поводу Крымской войны. Диккенс тогда не выдержал и сказал все, что думает по этому поводу. Эллен слышала этот разговор. В тот момент Диккенс был просто прекрасен. – Вы заявили тогда, что английский генерал может иметь массу наград, оставаясь при этом полным болваном. И любая его военная ошибка будет непременно возноситься как успех, а если уж дело дойдет до полной катастрофы – на этот случай припасены такие словечки, как «доблесть» и «героизм». Очень смешно, правда.

Диккенс улыбнулся. Эллен тоже улыбнулась и вдруг показала ему то, что прятала за спиной, – его дневник. Она помахала им перед носом Диккенса, укоризненно покачав головой.

– «Гибель неизбежна, да пребудет гибель, может, и во благо», – сказала она, даже сама не осознавая, что это уже вовсе не игра. Она положила дневник на туалетный столик и подвинула его ближе к Диккенсу. Она хотела было убрать руку, но мужчина положил рядом свою, и кончики их пальцев соприкоснулись. Диккенс не взял дневник и не убрал руку.

– Все очень плохо, – сказала Эллен Тернан. Она ощущала это прикосновение всем телом, не смея пошевелиться. Затем подняла глаза на Диккенса.

– То есть… – проговорила она, – я имела в виду войну.

– Если война, – произнес он, – то в этом нет ничего хорошего.

Казалось, одна за другой в тело ее вонзаются молнии, хотя она и понимала, что глупо так реагировать.

– Представляю, как вам благодарна леди Франклин. И миссис Джерролд тоже.

Назвав эти имена, Эллен Тернан вдруг поймала себя на мысли, что и ей хотелось бы войти в круг женщин, способных снискать расположение этого великого человека. Эллен Тернан стояла перед ним, с трудом изображая спокойствие на лице. Диккенс медленно убрал руку, положил дневник в карман, а потом – да нет, ей просто показалось, а если и не показалось, то что бы это значило?

Перед тем как забрать дневник, Диккенс нежно погладил ее пальчик, и теперь он весь горел, и в этом было что-то постыдное, неправильное, и в то же время – это было так прекрасно.

Как ни в чем не бывало Диккенс начал обсуждать предстоящий спектакль, но палец горел от его прикосновения, и она не могла понять – так было это или нет? И хотя все свидетельствовало о том, что это было так, Эллен Тернан была уверена лишь в одном: она хочет быть рядом с ним, чтобы он вел ее и направлял – просто быть рядом с ним, сегодня и всегда.

Диккенс поинтересовался, что она думает о его игре.

Она сказала, что играет он мощно, но только реплики нужно произносить чуть медленнее и обязательно держать паузы. Тогда это будет просто гениально. Непонятно, зачем ему понадобилось ее мнение, но Диккенс так внимательно смотрел на Эллен, что та расхрабрилась и продолжила:

– Ваши руки и лицо. Через них вы передаете свои эмоции зрителю. Вы должны вбирать их в себя, всех до одного, сэр, каждым своим движением притягивать их, мысленно обнимая, – и тогда ваши слова выстрелят в них как огнем из пушки, которая упирается в самое ваше сердце. Я уже обратила внимание, сэр, что вы действительно стараетесь держать паузу, но все равно сосчитайте до трех и только потом говорите. И тогда все сработает просто полноотменно.

Она и сама не знала, что значит это «полноотменно». Просто она так чувствовала: только скрепив игру как она сказала, все сработает полноотменно. Ее слова и мимика были так эмоциональны, словно она хотела донести до него самую суть того, что представляет собой актерское мастерство.

– Мисс Тернан… – произнес Диккенс.

– Можете звать меня просто Нелл. Меня все так зовут.

– Нелл. Хорошо. Прекрасно. – Пока она говорила, он представлял, как эти руки, обнаженные руки, обхватывают его шею, как ее пальцы перебирают его волосы, пальцы женщины, готовой слиться с ним в единой молитве. – А вы зовите меня просто Чарльз.

Она улыбнулась:

– Ну ладно, уж коль вы написали «Лавку древностей», зовите меня Нелли.

На следующий день пришло столько народу, что сотни и сотни людей не смогли попасть на спектакль. Ранее днем Диккенс и Эллен Тернан вместе пили чай в гостиной отеля. К ним должна была присоединиться миссис Тернан, но в последний момент она все отменила, так как встретила давнюю приятельницу, коллегу по театру, которая, оказывается, вышла замуж за хлопкового магната.

– Ее сиятельство графиня Коттонполисская, – пошутила Эллен Тернан. – Уж от ее приглашения никак нельзя было отказаться.