Желание и чернокожий массажист

Альме уже около тридцати, и она все еще не замужем. Тогда же, через шесть месяцев после эпизода в церкви, спокойствию в доме священника пришел конец. Альма стала курить на чердаке, и мать об этом знала. В последние годы миссис Татуайлер понемногу седела, но после того, что она узнала, ее волосы побелели буквально за одну ночь. Конечно, она скрывала поведение дочери от мужа и даже не позволяла себе повысить на нее голос — ведь он мог услышать. Все, что она могла сделать, это оклеить дверь на чердак газетами — чтобы через щели не проникал дым; остановить Альму было уже невозможно; она сама признавалась, что курение захватило ее: сначала она курила два раза в день, а дальше — больше. Несколько раз старик возмущался, что в доме пахнет табаком, но он и представить не мог, что его дочь осмелится курить. Миссис Татуайлер и Альма чувствовали, что рано или поздно он узнает; вопрос состоял в том — придавала ли этому значение Альма. Однажды она спустилась вниз с сигаретой в зубах, и мать едва успела у нее ее вырвать, прежде чем увидел отец. Миссис Татуайлер стало дурно, но Альма даже не обратила на это внимание. Она вышла из дома, закурила сигарету и направилась в аптеку.

В скором времени должно было произойти неизбежное: кто-нибудь из соседей, увидев Альму на улице с сигаретой в зубах, — а в таком виде она теперь появлялась весьма регулярно, — обязательно рассказал бы священнику. Особенно старухи — они только этого и ждали. Видели, как в аптеке «Белая звезда» она заводила разговоры с продавцом, пила кока-колу, а между глотками затягивалась; точно так же, как те самые пресловутые школьницы, — легенды об их поведении передавались из поколения в поколение. Поэтому неудивительно, что однажды священник вошел к жене в спальню со словами:

— Мне сказали, что Альма курит.

Он произнес это притворно-спокойным тоном, и жена почувствовала, что падать в обморок еще рано. На это ее ума хватило, но как исправить положение — она не знала. И потому просто ответила:

— Да, но не знаю, что с ней делать. Это правда.

— Ты помнишь, что я сказал? — добавил муж. — Будет курить — пусть убирается!

— Ты хочешь, чтобы она попала в «увеселительное заведение»? — изумилась жена.

— Хочет — пусть идет, — священник был неумолим. — Но прежде получит то, что всю жизнь будет помнить.

Он ждал, пока, выпив в аптеке «Белая звезда» кока-колу и выкурив сигарету, Альма вернется домой. Как только она вошла, он отвесил ей такую оплеуху, что она до крови прикусила губу. Но Альма не смутилась и ответила отцу тем же. В аптеке она купила какой-то флакончик, и пока Татуайлер приходил в себя, поднялась с этим таинственным флакончиком, завернутым в коричневую бумагу, к себе в комнату. А когда снова спустилась, они увидели, что она обесцветила волосы перекисью водорода и напомадила губы. Мать вскрикнула и упала в обморок, потому что теперь было совершенно очевидно, куда собирается ее дочь. Непреклонность священника немедленно исчезла: он ухватился за руку Альмы и стал ее умолять не уходить. Но Альма перед самым его носом закурила и твердо сказала:

— Слушай, с этого дня я буду делать то, что считаю нужным, и не желаю, чтобы ты вмешивался!

Прежде чем окончился разговор, мать пришла в себя — это был ее самый глубокий обморок, но никто даже не попытался поднять ее с пола. «Альма, — позвала она слабым голосом. — Альма!» Потом попыталась позвать мужа, однако никто не обратил на нее внимания; поэтому ей пришлось встать самой и принять участие в разговоре.

— Альма, — сказала она, — дождись, когда твои волосы вновь потемнеют. С такими волосами из дома ты не выйдешь.

— Это ты так считаешь, — ответила Альма.