Желание исчезнуть

– Ну, называется улица Лазоревая, дом у меня на отшибе как бы, номер десять присвоен, самый ближний к морю. Но ты просто скажи любому таксисту, что дом Кузьмы нужен, и он довезёт. Меня тут все знают. Только к чёрным не садись. Поищи лучше нашего, Петьку, он тут таксует.

– Хорошо, – Катя широко улыбнулась, – поищу Петьку.

– Петька тоже там был, не военный, просто водителем работал, – объяснил Кузьма. – Сюда уехал заново жизнь начать, ихний дом сгорел в Одессе.

На том они окончательно расстались, хотя он надеялся всё время, что пережидал грозу, что Катя ещё раз подойдёт. Когда дождь ослаб и гром ушёл за Пшадский перевал, отделявший Край от остального мира, ветеран и его пёс зашагали вниз по улице, прочь от центра. В рыбацком домике уже сидели Никита и Павел. Увидев их, Кузьма приободрился и снова почувствовал себя в правильном месте.

– Привет! – сказал он бодро.

– Привет, Кузьма, а у нас крыша течёт.

– Покажи-ка.

Павел показал ему то место, где стекала вода.

– Непорядок. Надо заделать.

– Это точно, – лениво отозвался Никита.

– Что это ты делаешь?

– Играю.

– Играешь всё. А я тебе, между прочим, невесту нашёл.

– Да? – Никита отвлёкся от телефона и посмотрел на него мутными глазами.

– Напился, что ли?

– А почему бы мне не напиться? Имею право, я же на пенсии, – Никита помахал своим дорогостоящим протезом.

– Я тебя в правах не ущемляю, но напиваться ты можешь и в другом месте. Полезным чем-нибудь пора заняться.

– Это чем? Что ты придумал? – спросил Павел.

– Пока не знаю, но я уже чувствую. Оно здесь, – Кузьма ткнул себя пальцем в висок. – Постепенно оформляется.

Мужчины молча посмотрели на него, но ничего не сказали.

– Ладно, так что там с Саньком?

– Вот, – Павел выложил на стол несколько пачек денег.

Никита присвистнул. Протезированными пальцами он выудил из кармана сигарету и закурил, едкий дым наполнил комнату, пока Кузьма пересчитывал деньги. Сбившись несколько раз, он бросил купюры на место.

– Ладно, – сказал он, – этого, конечно, не хватит, но если мы добавим свои немного, то уже будет лучше.

– Добавим? На что это? – спросил Никита. – Может, поделим? Мне бы не помешали.

– У тебя и так денег достаточно, – отрезал Кузьма. – Зачем тебе? Солить? Или спать на них будешь? Чего тебе не хватает-то вечно?

– Как чего? Всегда есть к чему стремиться. Можно столько всего купить – были бы бабки!

– Ты бы лучше курить бросил, вот тебе и экономия вышла бы.

– Зачем это мне бросать? Разве вы все бросили?

Кузьма и Паша переглянулись.

– Вот и я о том.

– Это неприлично – курить в помещении, – заметил Павел, хотя нравоучения были не в его природе.

– Ты тут мента не включай, – миролюбиво, но твёрдо ответил Никита. – У меня уже есть один папаня – тут, в Геленджике живёт. Надоест – поеду к нему, уж он меня лечить точно не будет. А я делаю что захочу. И срать мне на всех!

– Даже на нас?

– Ну ладно, ладно, на вас не срать. Довольны? – Никита потушил сигарету об кирзовую подошву.

– В общем надо дождаться остальных, – объявил Кузьма, – и решить, по сколько мы скинемся. Надо закупиться оружием и амуницией.

– Опа! А вот это мне уже нравится! – Никита хлопнул в ладоши, не произведя звука.

– Это зачем? – спокойно спросил Павел.

– Что-то мне Край больше не кажется безопасным, – ответил Кузьма. – Я шерстью чую, что придёт день, и нам надо будет защищаться. Черти, я поглядел, все палатки прибрали, жильём торгуют – раньше такого не было. Несправедливо всё это…

– Ты это сегодня понял?

– Ну, не только сегодня. Я понял, что на гражданских надежды нет. Посмотри на Санька – ссучился. Посмотри, сколько чёрных по посёлку ходит. Думаешь, у них проблемы с оружием? Если что, они нас вмиг порешат! В общем, я предлагаю купить винтовок, пистолетов, гранат бы ещё. И смотреть в оба.

– Что-то мне это напоминает, – после паузы сказал Павел.

– Что именно?

– Начало ополчения в Одессе.

Позже пришли Пётр и Егор. Кузьма рассказал им о своей идее. Никто не согласился, но и спорить не стали. Все ощущали яркую, беспокойную мощь ветерана, и его сила казалась им убедительнее правды. А самое главное, никто из них не хотел возражать и остаться в меньшинстве или тем более в одиночестве. За добычу оружия взялся Никита.

Уже начинало смеркаться, поэтому мужчины занялись починкой крыши. Кузьма устал и решил не идти домой ночевать. Павел остался с ним в хижине. Борька сторожил на крыльце.

– Скажи, – спросил Павел, когда темнота поглотила внутренности домика, – ты точно сможешь этим управлять?

– Чем?

– Ну, пушками.

– А чего бы мне не смочь? – удивился Кузьма. – На фронте как-то управился четыре года, и тут управлюсь.

– Я о другом. Мы тогда тоже вооружились, защищаться собрались. А получилось – сам знаешь что. Война на четыре года: котёл, осада, вокзал этот… Теперь руины вместо города.

– Да нет. Я не для того. Мне кровь не нужна. Просто я сегодня вёл эту девочку и не ощущал себя в безопасности. Разве ты не понимаешь?

– Я тут чужой. Посёлок же не мой.

– Вот именно. Мне тоже тут не по себе, хотя посёлок мой! Нет, Паша, я тебя ни во что не втягиваю, ничего не заставляю.