Желать надо осторожно (СИ)

— В беде она! Ты что, не понимаешь, в какой стране находишься? Хорошо, что я мимо проходил. На твоем лице все было написано, красноречивее некуда. Тебе никто не говорил, что здесь женщина не должна одна ходить ночью по улицам?

— Не сгущайте, Олег Петрович. Здесь вполне все цивильно. Просто так вышло…

— Все совсем не просто так. Нечего ходить и всех мужиков подряд вводить в искушение. Ты, что не понимаешь, что он должен был чувствовать, когда ты позволила ему одеть себе на шею цепь, прикоснуться к тебе…

— Какая муха вас укусила?! Я вам благодарна, но это уже слишком. Вы снова меня обвиняете! Теперь в том, что я соблазняю богатых арабов! А если так, то радовались бы, что от вас и вашего родственника отстала. Нет, вы влезли…

— Вот, дуреха!

— Что?! Обзываться?!

— Да у тебя совсем мозгов нет…

— Спасибо на добром слове, господин Филатов. Нечего сказать, выручили. И потом, когда это мы перешли на «ты»?

— Молчи, несчастная.

— Я бы хотела здесь уже выйти. Остановите машину.

— Сидеть! — рявкнул он и отвернулся от меня.

— Ладно. Подчиняюсь. Только очень обидно, знаете ли.

Он довез меня до входа в мой отель, потом чуть ли не выпихнул из машины и уехал, не простившись. Уже стоя перед парадными дверями, я поняла, что не успела вернуть ему деньги за цепь. Это добавило огорчения. Придя в бунгало после ужина, только и делала, что вздыхала. Мое отражение в зеркале с украшением на загорелой шее не радовало. В голове была мысль, что теперь всегда буду вспоминать гневного Филатова, стоит лишь увидеть эту цепочку. Настроение было на нуле. Идти никуда не хотелось, спать тоже, да и рано было. Решила смотреть телевизор. А на следующее утро встала поздно. Чуть не опоздала на завтрак. Когда выходила из ресторана, неожиданно увидела в дверях Олега Петровича. Он выглядел бодрым. Одет был так, как если бы собирался на пляж. Только что ему было делать около моего отеля?

— Здравствуйте. Не меня ли ищете? — подошла к Филатову, обращая на себя его рассеянный взгляд.

— Доброе утро. Да. Тебя, — он кивнул, и мы пошли по направлению к пляжу.

— Я вам вчера не успела отдать деньги.

— А? Да, ладно.

— Можем прямо сейчас зайти ко мне в бунгало, и я верну вам долг.

— Ладно, говорю… Что? Деньги? Куда я их дену сейчас? В шорты положу, что ли? Или в плавки?

— Не надо снова сердиться. Не хотите сейчас… Хорошо. Потом отдам. Когда скажете…

— Я вот что… хотел извиниться за вчерашнее. Почему-то рассердился, наорал на тебя.

— Заметьте, вы всегда на меня сердитесь. И орете тоже, почти всегда, или шипите, как змей.

— Так что, я прощен?

— Хорошо. Прощены.

— Хватит мне выкать! Извини, я снова сержусь.

— Я что, уволена? — не могла его никак понять, и от этого так подумалось.

— Почему уволена? С чего взяла? — растерялся он, по-видимому, его мысли имели другое направление.

— Ну, как же… Я — подчиненная, вы — директор. Если мы перейдем на «ты», то на что это будет похоже по возвращении домой. Это неправильно и…

— Понял, что имеешь в виду. Просто мне так удобнее, в смысле, обращаться друг к другу на «ты». А там разберемся, когда вернемся. Поняла теперь?

— Да. Поняла. Я не уволена. И мы теперь на «ты». Так?

— Верно.

— А как мне тебя звать теперь, Олегом, Олежкой или…

— Издеваешься, да?

— И в мыслях не было. Просто уточняю. Ведь можно и Олегом Петровичем называть, но на «ты».

— Мне все равно. Куда это ты идешь? Разве не на пляж?

— У меня встреча назначена на сегодняшнее утро. Мне левее пляжа надо взять. Там один серфингист обещал дать урок обращения с доской.

— Зачем тебе это? За один урок все равно ничему не научиться.

— Знаю. Мне просто интересно попробовать. И потом, человек предложил, не обижать же его…

— Кто же это у нас там такой обидчивый?

— Да, швед какой-то…

— Ты что, и шведский знаешь?

— Нет, не знаю. Но он по-немецки говорит. Я даже сначала приняла его за немца. Потом уже выяснила, что к чему. А ты на пляж?

— Собирался. А, где он тебя будет обучать?

— В лагуне, наверное. Обычно там все новички берут уроки. Хочешь понаблюдать за моим позором? Ладно, пошли.

Около лагуны располагались незамысловатые кресла и столы, сделанные из бамбука. Стояли они под пальмовыми зонтами, которые давали приличную тень. Можно было, не перегреваясь на солнце, сидеть и наблюдать за всем, что происходило на мелководье лагуны. Филатов этим воспользовался, присел под зонт, а я пошла к своему знакомому спортсмену, что так неосторожно пообещал мне один урок на доске.

Ветерок был ничего себе так, то есть вполне приличный. Может он и усложнил мне задачу, но я осталась всем довольна. Швед тоже не выглядел разочарованным во мне: при прощании улыбался так же, как и при встрече. А вот Филатов жизнерадостным не показался.

— Что вы так долго там возились? — были его слова, когда подошла к нему после занятия.

— А мне показалось, что все очень быстро прошло. Неужели со стороны я была так ужасно неумела, что ввела тебя в тоску? Хотя, конечно, какая могла быть красота…

— Нет, отчего же… Очень даже неплохо. И если учесть, что сегодня первый раз встала на доску… На пляж-то пойдем? Или ты устала?

— Пойдем. Не зря же ты меня ждал столько времени…