Железная хватка графа Соколова

Саратовский вокзал, отстроенный лишь в девятисотом году, поражал своей утонченной архитектурой и гигантскими размерами. К фасаду то и дело подлетали коляски, носильщики волокли на плечах тяжеленные поклажи, городовые и филеры бдительно следили за порядком — царило обычное вокзальное оживление.

Не успел Антон остановить горячих, но малость запыхавшихся лошадей, как к коляске подскочил услужливый мужичок с бритым румяным лицом, в холщовом картузе, в переднике с бляхой:

— Извольте, господа, услужить насчет багажика!

Об удивительной памяти Сахарова ходили легенды. Он, кажется, помнил всю громадную рать осведомителей не только в лицо, но умел рассказать биографию и послужной список каждого из них. Вот и теперь он рассмеялся:

— Не надорвись, Федор Муштаков!

Носильщик близоруко прищурился, оскалил желтые крепкие зубы:

— Ах, батюшки, оказия какая! Простите конфуз, ваши благородия. Второпях не разглядел...

С удвоенным рвением он бросился к багажнику, находившемуся в задке, и стал помогать Антону вытаскивать тяжелые чемоданы.

Соколов хмыкнул:

— Федор, не тряси поклажу господина полковника. У него спрятана банка нитроглицерина. Как жахнет! Я ведь помню, что именно ты арестовал скрипача со взрывчаткой [3].

— И тогда даже бедный Сильвестр Петухов пострадал от твоей богатырской десницы, — развеселился Сахаров, обращаясь исключительно к Соколову. — И напрасно! Человек он славный! — Начальник охранки любил похвалить своих сотрудников.

Знакомое лицо

Пройдя под гулкими сводами вокзала, Соколов со спутниками оказался на перроне. Тяжелая махина паровоза уже разводила пары, жирно блестела смазкой, весело сияли тщательно протертые никелированные части. Богатый вагон первого класса выделялся деревянной желтоватой обшивкой.

Соколов вступил на зеленый ковер узкого длинного коридора. Двери с зернистыми стеклами кое-где были уже закрыты разместившимися за ними пассажирами.

Мужчина лет тридцати, мордатый, с густыми бровями, курчавившейся смолистой шевелюрой, с выразительными агатовыми глазами и в коротком однобортном летнем пальто, вежливо раскланялся с Соколовым и его спутниками.

— Где-то я видел его лицо, — Сахаров наморщил лоб, входя в маленькое двухместное купе. — Я усвоил золотое правило: обязательно вспомнить то, что запамятовал. Может, в министерстве? Или в Купеческом собрании на Малой Дмитровке? Да, кажется, он там играл в покер. Или?..

Гулко забил колокол. Торопливо заскрипели в коридоре быстрые шаги провожающих. Поезд дал два коротких гудка. Лязгнули буфера, вагон дрогнул. Медленно набирая скорость, покатился вдоль перрона с его густой, мокрой от дождя толпой провожающих. Здание вокзала таяло в туманной дымке.

— Давай переоденемся в сухое и пойдем в ресторан! — бодро проговорил Соколов, окончательно прощаясь с набежавшей было на него хандрой. Сейчас он испытывал приятное чувство: азарт охотника, вышедшего на опасного зверя. И еще: он полюбил Саратов и наивно провинциальных коллег. Все это заставляло с нетерпением ожидать прибытия в город на Волге.

По коридору, заложив руки за спину, прохаживался молоденький дежурный жандарм, застенчиво улыбнувшийся Соколову.

Общий интерес

В ресторане было еще совсем малолюдно. Официант быстро поставил на пахнувшую свежестью белую скатерть графинчик водки, грибки, селедку с горячей картошкой и нежно-телесного цвета лососину.

Едва выпили по первой, как в дверях, вопросительно озираясь, появился тот самый мужчина с агатовыми глазами, что показался столь знакомым Сахарову. Вошедший вежливо произнес:

— Приятного аппетита, господа!

Сахаров отозвался:

— Коли наша компания вам не в тягость, милости просим! Меня зовут Евгений Вячеславович, а это компаньон — Аполлинарий Николаевич. Мы промышленники, в Саратов по делам стремимся. Водку пьете?

— Спасибо, с удовольствием разделю столь изысканное общество!

— За знакомство! Хотя, признаюсь, у меня ощущение, что мы с вами встречались. Лицо ваше знакомо...

— Очень возможно! Мне ваше тоже. Позвольте представиться: депутат Государственной думы третьего созыва, потомственный дворянин Тищенко Герман Мартынович.

Соколов вопросительно поднял бровь:

— От какой губернии?

— От Екатеринославской. Баллотировался вместе с председателем нашей земской управы Михаилом Владимировичем Родзянко. И еще в Думу прошел приятель моего покойного отца Образцов — преподаватель духовного училища.

— Если не ошибаюсь, он председатель отдела Союза русского народа? — спросил Соколов.

Тищенко с чувством превосходства улыбнулся: