Железная команда

Следом за этим удивительным целинником бежала не менее примечательная женщина в ярком, цветастом халате и с порядочной хворостиной в руке. Ее полную белую шею обтягивала желтая цепочка, на которой болтался выложенный гранеными стеклышками крестик.

— Лева, остановись… Лева, иди домой, — повторяла приметная женщина низким ровным голосом. — Слышишь?

Лева почему-то не хотел ни останавливаться, ни даже отвечать. Наоборот, оглянувшись, он прибавил шагу, впрочем, не переставая жонглировать монетами.

Женщина, запыхавшись, остановилась, со злостью помахала хворостиной и повернула обратно.

Белокурый целинник тут же вернулся к Никите.

— Эй, красноперый, откуда прикатил?

Он был несколько старше, поэтому Никита стерпел такой намек на цвет своих волос. Да и ясные Левины глаза выражали скорее дружелюбное озорство, нежели насмешку.

— А ты откуда?

— Я? — Лева подбросил две монеты и поймал их ртом. — Из Индии.

— Брось заливать-то!..

— Заливать? А ты знаешь, кто был мой дед?.. Ре-во-лю-ционер! Слышал о знаменитом бесстрашном революционере Швабле?

— Н-нет…

— Эх! А по виду можно принять за умного. Да о нем все газеты писали! В гражданскую войну белогвардейцы угнали его вместе с семьей в Китай. Там дед и умер от страшных пыток. Арестовали моего отца. Потом пришли за мной — узнали, что я распространял листовки. Но я был готов к приходу полицаев. Когда они ночью ворвались в мою комнату, на голову им упало ведро с помоями.

— А ты где был?

— Я? В трюме океанского парохода.

— Здорово!..

— Да не шибко. В темноте на пристани перепутал трапы. Хотел забраться на корабль, который плыл в Советский Союз, а попал на американский «Каравенал».

— И в Америке, что ли, был?

— Еще дальше: в Пентагонии.

— Ну и врешь! Есть страна Патагония — я в географии читал…

— Это в географии — Патагония, а туземцы все, как есть, называют себя пентагонцами. Правильно — Пентагония. Хоть с кем спорь. Оттуда мне удалось отравиться в Индию…

Дослушать потрясающую Левину биографию, полную необычайных приключений, Никите не удалось. Сзади незаметно подкралась женщина с крестом на шее, схватила путешественника за ворот зеленой куртки и взмахнула хворостиной:

— Вот тебе!

Какой-то долей секунды раньше Лева с проворством белки шмыгнул ей под руку, и хворостина со свистом опустилась на плечи Никиты.

Это было до того чудовищно, что бедный новосел остолбенел на целую минуту.

— Что вы делаете? — захлебываясь, крикнул он.

Однако странная женщина обратила на его негодующий крик не больше внимания, чем на писк испуганного цыпленка.

Она еще крепче схватила Леву и стала хлестать его хворостиной. Путешественник вертелся вокруг своей истязательницы, точно щенок на веревке.

Наконец ему удалось вырваться.

— Ты у меня еще получишь! — пообещала женщина вслед Леве дрожащим, всхлипывающим голосом, словно это ее отхлестали хворостиной.

Едва она скрылась, как Лева тотчас вернулся к крыльцу Никитиного дома. Судя по беззаботной улыбке, сиявшей на его овальном лице, можно было подумать, что он пережил забавное приключение.

— Видал, какая у меня маза?

— Кто это? Сумасшедшая? — не понял Никита, мрачно потирая саднившее под майкой плечо.

— Английского не знаешь. Маман, значит. Мутер, мутхен и так далее. Только она мне не родная. — Лицо Левы сделалось печальным, на глазах появились слезы, и он поведал страшную историю тиранства над ним злой мачехи.

— Почему ты терпишь? — кипел от негодования Никита. — Здесь не заграница, чтобы издеваться! Я расскажу папе!

— Что ты! Она же меня тогда живьем слопает — и пуговиц не останется!

Помолчали и снова вернулись к разговору о Левиных странствиях. Никита признался, что давно мечтает о путешествии в космос, но для начала невредно побродить по Алтаю. У него кое-что собрано в дорогу.

— И деньги есть? — обрадовался Лева. — Вот удача! Я как раз ищу себе компаньона. Теперь мы провернем дельце! Пойдем алмазы искать!

С этой минуты жизнь новосела приобрела стремительный темп. Никите приходилось только удивляться, что он без тренировки поспевает за Шваблей, который носился из конца в конец, как ракета с поврежденным рулем.

За час они обежали вокруг поселка, побывали возле склада, в столовой, потолкались в очереди у лавки-фургона, заглянули в общежитие, где стояли заправленные койки.

На ходу Лева рассказывал о встречных людях. Самым знаменитым человеком в поселке, по его словам, был шофер Яшка Мухортов. Они увидели его на дороге. Это был высокий парень с покатыми плечами и опухшим лицом, будто искусанный пчелами. Он стоял около своей машины и время от времени хмуро плевал сквозь зубы на переднее колесо.

— Эй, оголец! — крикнул он, заметив Шваблю. — Таракана не видел?

— В мастерской, наверно. Где еще?

— Слетай, скажи: Мухортов ждет.

Тараканом оказалась худенькая смуглая девушка в засаленных шароварах и в серой кофточке. Звали девушку Шурой. «Таракан», как понял Никита, было прозвище, образованное от фамилии — Тараканова. Идти к Мухортову она и не подумала, а к Швабле прицепилась: будто бы это он вчера насовал лягушек в постели девчат из штукатурной бригады.

Лева сплюнул сквозь зубы, подражая Мухортову: