Железная рука

Его губы искривились в жестокой усмешке. Он разложил две стрелы на расстоянии своей кисти одна от другой, а третью всунул в отверстие и навел сарбакан на неприятеля.

Железная Рука, Мустик и Фишало, потерявшие гида из виду, ждали затаив дыхание. Генипа по-прежнему ухмылялся и следил за целью, шириной в три пальца — это часть горла, кровеносные сосуды которого сразу же впитают яд, неся немедленную смерть.

Индеец прильнул губами к сарбакану и дунул: «Пффтт!»

Раздался крик.

Быстро, как только было можно, краснокожий протолкнул в сарбакан вторую стрелу и еще раз дунул. На той стороне — опять вой!

Раненые пытались подняться, дергались в конвульсиях [152], били по воздуху скрюченными руками, старались отползти назад, вертясь волчком. Неожиданно раздался выстрел, прозвучавший в невыносимой тишине подобно грому.

Сарбакан, пробитый на уровне кистей рук несгибаемого стрелка, разлетелся в щепы. Индеец был обнаружен человеком, спрятавшимся в кустах. Пуля, выпущенная в спешке и почти наугад, не задела краснокожего, но обезоружила его. Генипа отпрыгнул назад, как тигр, и исчез в кустах.

Железная Рука решил, что настало время вмешаться. Он схватил винчестер Мустика, прицелился в бандита, которого высмотрел сквозь дым, и нажал на спусковой крючок.

«Трах!..»

Раздался сухой, несильный шум щелкнувшей собачки [153]. Но подмоченный винчестер дал осечку.

— Гром и молния! — прорычал Железная Рука.

Он быстро вынул отказавший патрон и заменил его другим.

— Проклятие! Ружье, полное песка, мелких камешков, не стреляет! Ладно. Вперед! И будь что будет!

И хотя броситься вот так в открытую на замаскированного врага — чистое безумие, Мустик и Фишало не колебались ни секунды.

Мальчишка крикнул фальцетом: «Вперед!» А Фишало, беспомощный на воде, но бесстрашный на суше, грозно прорычал: «Вперед! Черт возьми! Вперед!»

Эти крики и неожиданное появление трех друзей, про которых бандиты думали, что они застряли в трясине, привели негодяев в ужас. Кроме того, каторжники не знали, следует ли за первой группой вторая, готовая тоже вступить в бой. И тогда, дрожа и спотыкаясь, умирая от страха, они покинули свое укрытие и со всех ног бросились в лес. Несколько минут — их уже и след простыл.

Железная Рука не стал преследовать бандитов: это и опасно и бессмысленно.

Но он быстро подбежал к тому, что оставалось от хижины и откуда все еще поднимались тонкие струйки дыма.

Однако краснокожий опередил его. С неслыханным проворством, удивительным для такого на вид бесчувственного, апатичного [154] человека, в жилах которого будто течет не кровь, а кокосовое молоко [155], Генипа подбежал… нет, подлетел к гамаку, как быстрая гвианская лань [156]. И не медля ни секунды, приподнял его.

Бледная, осунувшаяся Мадьяна предстала перед ним во всей своей креольской красоте.

Девушка тихо вздохнула, и ее глаза медленно открылись навстречу огромному закатному солнцу. Она узнала индейца и прошептала:

— Генипа… О! Благодарю… банаре (друг). Он ответил:

— Пришел белая человек.

— А, да… тот великодушный белый, который там… у Джека…

— Да, твоя правильно говорить… твоя приятеля…

Опередив Мустика и Фишало, Железная Рука, перепрыгивая через пни, разные обломки, кустики, быстро преодолел место, где царили уныние и заброшенность. Он подбежал в тот момент, когда Генипа, вытащив нож, перерезал веревки, которые в течение долгого времени стягивали ноги мученицы. Еще неспособная двигаться, вся разбитая, но светящаяся радостью, девушка попыталась улыбнуться…

Она протянула свои дрожащие руки к капитану, тот схватил их и воскликнул:

— Мадьяна! О!. Мадьяна! Ты свободна… Да, свободна!

На опушке леса, ставшего совсем темным, прозвучал выстрел.

Мустик и Фишало услышали просвистевшую пулю и увидели, как Железная Рука судорожно дернулся. Он тяжело упал на колени, пораженный прямо в грудь, а по волосам Мадьяны прошло легкое дуновение.

Мустик испуганно вскрикнул и подбежал к Железной Руке. Фишало сжал кулаки:

— Сволочи!

Юноша и подросток подхватили под руки любимого хозяина. Ослепленный слезами, малыш прошептал:

— Ничего плохого не будет… Ведь правда, месье, ничего не будет?

Мадьяна в ужасе остолбенела, не в силах ни кричать, ни плакать.

Она только тихо застонала. Жизненные силы, которые только-только стали к ней возвращаться, вновь покинули ее. Она стала медленно оседать и застыла в неподвижности, бледная, бездыханная.

Часть вторая КОРОЛЬ КАТОРГИ

ГЛАВА 1

Сен-Лоран-дю-Марони. — Комендант. — Прибытие почты. — Два пассажира. — Инженер и фактотум note 157]. — В коляске. — Первый каторжник. — Как индейцы доставляют заключенных. — За двадцать пять франков. — Негодование. — Великодушный жест. — В дорогу.