Железная стена. Израиль и арабский мир

С израильской стороны было высказано резкое несогласие с началом мирных переговоров в столь близкое время к выборам премьер-министра. Проведение переговоров в такое время считалось некорректным, нерегулярным и даже неконституционным. Однако никто не сомневался, что даже если соглашение будет достигнуто, оно не может быть подписано нынешним правительством, а должно быть вынесено на всенародный референдум после выборов. Советники Барака разделились на две школы, обе из которых были связаны с тем, как победить на предстоящих выборах. Первая школа, в которую входило большинство членов кабинета мира, считала, что прорыв в Табе вернет разочарованный еврейский лагерь мира и палестинских израильтян в лоно партии. Вторая школа, состоявшая из предвыборного штаба Барака, советовала ему разорвать контакты с Палестинской автономией и активизировать военные действия против нее, чтобы привлечь на свою сторону плавающих избирателей и захватить центральное место в израильской политике. Сам Барак колебался между этими двумя вариантами, то принимая один, то другой. К этому времени он потерял уверенность в себе и потерял свой путь. В ходе предвыборной кампании Барак проявил худшие черты своей извилистой личности: самолюбие и высокомерие, коварство и манипулирование, и самый плохой из менеджеров. Кроме того, он стал жертвой собственной пропаганды. Многие израильтяне всех политических взглядов поверили в историю о "щедром предложении", которое он якобы сделал Арафату в Кэмп-Дэвиде. Поэтому они склонны были рассматривать насилие второй интифады как ответное предложение Арафата на якобы великодушное предложение.

Накануне конференции в Табе у Барака на первом месте стояли предвыборные соображения. Но в его гиперактивном сознании крутилось множество других идей, порождая путаницу и противоречия. Записка, которую он набросал Шломо Бен-Ами во время обсуждения в кабинете министров накануне Табы, отражает эту неспособность наметить четкий и последовательный курс. Записка гласила,

Шломо шалом

Огромная готовность к болезненному, но не унизительному урегулированию. (право на возвращение).

Жизненно важно сохранить надежду... но с реализмом - нет согласия, потому что мы настаиваем на том, что жизненно важно для Израиля (отсутствие права на возвращение, соответствующие поселенческие блоки, Иерусалим и святые места и меры безопасности).

-Главное, что должно быть разрушено, - это попытка Шарона охарактеризовать правительство как отстающее от Арафата. Мы должны уверенно говорить о решимости достичь соглашения - если оно возможно. И о том, что во всех отношениях с палестинцами мы будем настаивать на том, что жизненно важно для Израиля, и о целенаправленной борьбе с террором.

-Результаты будут гораздо лучше, чем показывают опросы.

-Наши проблемы - возбудить энергию среди левых (время чрезвычайное, мы все заплатим за правительство Шарона) и это для того, чтобы выцарапать еще 1-2% у правых, и тогда мы победим.

Эхуд

Эта торопливая записка допускает различные толкования. Она начинается с выражения готовности пойти на болезненные уступки для достижения урегулирования при условии, что условия не будут унизительными для правительства. Например, унизительным считается уступка права на возвращение беженцев 1948 года. Но далее в записке перечисляется ряд жизненно важных интересов Израиля, по которым компромисс также не может быть рассмотрен, и подразумевается, что большинство уступок должно исходить от другой стороны. От дипломатии записка переходит к внутренней борьбе с Ариэлем Шароном. Неявно стремление к соглашению с палестинцами подчинено высшей цели - победе на выборах, и, по оценке Барака, победа над Шароном была вполне достижима. Что касается Табы, то Бен-Ами, таким образом, получил неоднозначные сигналы. Он не сомневался, что Барак искренне хочет достичь соглашения, но чувствовал, что Барак не может разрешить внутренний конфликт внутри себя, что он не уверен, идет ли он к миру с палестинцами или к войне с ними. В этом не было ничего нового. Барак всегда колебался между миром и войной. Но в данном случае кабинет мира, по словам Бен-Ами, смог приставить пистолет к голове Барака. Они, по сути, сказали ему: "Если ты начнешь войну, ты потеряешь всех нас, и мы проведем кампанию против тебя. И в любом случае, если война будет стоять на повестке дня, ты не сможешь конкурировать с Шароном. Так что у вас нет выбора!" Чтобы последовать совету кабинета мира, Бараку требовалось единственное качество, которым он не обладал, - гражданское мужество. "Мужество на поле боя, - говорил немецкий канцлер Отто фон Бисмарк, - это общее достояние", но даже "респектабельные люди лишены гражданского мужества". Барак был идеальным примером этого феномена: он был культовой военной фигурой, но как гражданский лидер он был пусилланимен.