Железная стена. Израиль и арабский мир

Моше Даян разрабатывал один за другим планы "прямых действий". Первый - что нужно сделать, чтобы снять блокаду Эйлатского залива. Нужно послать корабль под израильским флагом, и если египтяне разбомбят его, то мы должны разбомбить египетскую базу с воздуха, или завоевать Рас-эль-Накб, или открыть путь на юг от сектора Газа к побережью. Это вызвало всеобщее возмущение. Я спросил Моше: "Ты понимаешь, что это будет означать войну с Египтом?". Он ответил: "Конечно".

Все присутствующие отвергли этот план, и Лавон поспешил ретироваться. Второе предложение Даяна касалось военных действий против сирийцев с целью установления исключительного права Израиля на ловлю рыбы в Галилейском море. Третье предложение заключалось в том, чтобы пересечь границу с Сирией и захватить там позиции в случае вторжения Ирака в Сирию. Шаретт совершенно четко дал понять, что до принятия политического решения никаких действий предпринимать нельзя. Но его крайне беспокоила линия поведения нового начальника штаба.

Когда в конце февраля 1954 г. Насер бросил вызов генералу Нагибу, возглавившему египетскую революцию, а Адиб Шишакли был свергнут в результате военного переворота в Сирии, Бен-Гурион был приглашен на встречу с Шаретом, Лавоном и Даяном для обсуждения возможных ответных действий Израиля. Встреча проходила в библиотеке дома Бен-Гуриона в Тель-Авиве. В библиотеке было холодно, и беседа не согрела сердце Шарета. Левон предложил осуществить военный натиск на юге, чтобы отделить сектор Газа от Египта, и вторгнуться в демилитаризованную зону на севере, вдоль границы между Израилем и Сирией. Бен-Гурион выступил против любой провокации Египта, но поддержал идею ввода армии в демилитаризованную зону под тем предлогом, что анархия в Сирии вынуждает Израиль защищать свои поселения. Шаретт заявил, что он категорически против обоих планов, поскольку они наверняка объединят западные державы и Совет Безопасности против Израиля и, кроме того, скорее всего, закончатся унизительным выводом войск. Левон выглядел подавленным. Он понял, что на этом все закончится.

Бен-Гурион воспользовался этой возможностью, чтобы выдвинуть свою любимую схему ликвидации Ливана и содействия созданию союзного Израилю христианско-маронитского государства. Эта схема была частью более широкой концепции, предусматривавшей сотрудничество Израиля с другими меньшинствами для противодействия мусульманскому господству на Ближнем Востоке. Бен-Гурион заявил, что наступил подходящий момент для того, чтобы побудить маронитов провозгласить свое собственное христианское государство. Шаретт отметил, что маронитская община внутренне расколота, а сторонники христианского сепаратизма слабы и находятся в обороне. Создание христианского Ливана означало бы отказ от Тира, Триполи и долины Бекаа. Это не только разрушило бы экономический смысл существования государства, но и не было политической силы, способной сократить Ливан до территориальных размеров, существовавших до Первой мировой войны. Бен-Гурион отреагировал на эти аргументы, обвинив Шарета в излишней робости. По его мнению, стоило потратить миллион долларов на такой проект, потому что это привело бы к решительным переменам на Ближнем Востоке, началась бы новая эра. Шаретт был измотан спором с Бен-Гурионом, который он сравнил с борьбой с вихрем.

Шаретт воспротивился предложению Лавона об оккупации демилитаризованной зоны, настаивая на том, что он официально обязан вынести этот вопрос на рассмотрение кабинета министров. На следующий день на своем заседании кабинет министров решительно отверг предложение Левона. Левон заявил, что была упущена прекрасная возможность укрепить Израиль. На это Шаретт ответил, что план мог бы не сработать и что ненужной путаницы удалось избежать. В течение двух дней Шаретт проверил три плана вмешательства. Перед лицом общего давления со стороны Бен-Гуриона, Лавона и Даяна он устоял и мобилизовал кабинет в качестве противовеса политике, к которой призывали сторонники интервенции. Дискуссия выявила противоречие между тенденцией к рискованным военным инициативам и подрыву арабских режимов и тенденцией воздерживаться от военных авантюр и избегать вмешательства во внутренние дела соседних арабских государств.