Железная цепь

Джеймс ничего не ответил. «Мы страдаем ради любви потому, что она этого стоит».

– Вы ведь знаете, что Мэтью в нее влюблен, верно? – мягко произнес Магнус.

Джеймс поморгал. Откуда Магнусу об этом знать? Возможно, Мэтью ему сказал – нет, это было бы уже слишком. Чародей сам догадался, он был очень наблюдателен.

– Теперь знаю. Мне следовало увидеть это раньше. – Джеймс поморщился; у него разболелась голова. – Мне нечего сказать в свое оправдание. Я был слеп. Я причинил боль Корделии и Мэтью. У меня нет права осуждать их и сердиться на них за то, что они уехали.

Магнус пожал плечами.

– Право, – повторил он. – Каждый из нас имеет право чувствовать боль, Джеймс, и право быть несчастным. Осмелюсь предположить, что Корделия и Мэтью пытаются убежать от самих себя. Для человека естественно верить в то, что, переехав на новое место, он оставит тревоги и горести в прежнем доме, в другой стране. Бывали времена, когда я сам бежал от своих печалей через полмира. Но, к сожалению, это бесполезно. Печаль – навязчивый друг… Она следует за тобой всюду, словно тень.

Джеймс откинул голову назад и взглянул на небо. Но из-за смога и паровозного дыма он не видел звезд. Он подумал: может быть, Корделия сейчас видит звезды? Поезд наверняка уже покинул Лондон.

– Боюсь, печаль преследует Мэтью уже довольно давно, – сказал он. – Боюсь, что все это время я был… невнимателен к людям, которых я люблю больше всего на свете и которых я мог бы избавить от боли.

– Вы не можете спасти человека, который сам не хочет, чтобы его спасли, – напомнил ему Магнус. – Вы можете только быть рядом с ним и надеяться, что однажды он очнется и поймет, что нуждается в вас… И тогда вы сумеете помочь. – И после короткой паузы он добавил: – Не забывайте об этом, пока мы будем искать вашу сестру.

Магнус смолк – вернулся Уилл, потирая руки, чтобы согреться. Увидев несчастное лицо Джеймса, отец взъерошил ему волосы, как в детстве.

– Я знаю, это тяжело, Джейми bach. Тебе сейчас хочется быть с нею в Париже. Но ты сделал правильный выбор. – Рука его легла на рукав Джеймса; он на мгновение сжал плечо сына, потом отпустил его и угрюмо произнес: – Все, здесь нам больше делать нечего. Садитесь в карету.

Джеймс забрался в карету и откинулся на бархатную спинку сиденья. Сунул руку в карман, нащупал тонкую, мягкую перчатку Корделии, стиснул ее в пальцах и долго держал так, глядя в ночь, слушая стук колес и скрип рессор. Экипаж отъехал от вокзала Ватерлоо и углубился в лабиринт лондонских улиц.

Эпилог

Пронизывающий ветер с воем проносился над каменистой равниной. Татьяна Блэкторн плотнее закуталась в потрепанный плащ и продолжала с трудом карабкаться по подветренному склону холма. Далеко внизу лежала Адамантовая Цитадель, отсюда походившая на детский игрушечный замок. Крепость была окружена рвом, заполненным жидкой магмой. Железные Сестры бросали туда непригодные к использованию предметы из адамаса – так сильно они боялись, что материал попадет в руки неподходящих людей.

Но, несмотря на все свои предосторожности, они не заметили, что она утащила кусок адамаса, самодовольно подумала Татьяна. Они считали ее кем-то вроде безобидной сумасшедшей, которая разговаривает сама с собой в углу, вздрагивает, если к ней обращаются, и предпочитает долгие одинокие прогулки по равнине среди замшелых валунов. Она подумала: интересно, скоро ли они поднимут тревогу? Когда они догадаются о том, что она покинула Цитадель навсегда и не намерена возвращаться?

Конечно, тревогу поднимут, но сейчас это не имело значения. Она воспользовалась своим последним шансом, перешла Рубикон. Теперь возврата не было. Но ей было все равно. Она уже давно отреклась от нефилимов. Да, она не могла сбежать и спрятаться от них на этой Земле, но для нее это не имело значения. Она выбрала себе надежного союзника.

В этот миг Татьяна увидела его. Он стоял на вершине холма и улыбался, глядя на нее сверху вниз. Он был прекрасен, как обычно – прекрасен, как грех, как свобода. Когда она поднялась к нему, ее одолела одышка. Прислонившись к большому камню, покрытому пятнами лишайника, он рассматривал свои полупрозрачные ногти. Вся фигура Велиала была полупрозрачной, словно ее создали из человеческих слез. Сквозь него она видела голое лавовое поле, простиравшееся до самого горизонта.

– Он у тебя? – спросил демон мелодичным голосом.

– Хорошенькое приветствие, – буркнула Татьяна.

Она заметила у Велиала новую рану, из которой тоже сочилась кровь, пачкавшая безукоризненные белые одежды. Старуха поджала губы. Глупые малолетки, подумала она, и в своем неведении такие же опасные, как их родители; они никак не могут понять, во что ввязались и как высоки ставки в этой игре.

– Все прошло согласно плану? – отдышавшись, просипела она. – Ты смог воспользоваться адамасом, который я для тебя достала?