Железное пламя

«Все, кроме майора справа, со щитами, но она напугана до смерти и намерена сделать что угодно, лишь бы мы согласились, – ответил он, придвинувшись так, что его рука коснулась тыльной стороны моей ладони. – А, и еще она хочет поесть после встречи и поспорить с твоей матерью из-за слабости той к дочкам. А теперь поставь щиты покрепче и заблокируй меня. И всех остальных».

Твою мать. Неудивительно, что интинсикам не оставляют жизнь. Ксейден – одновременно и умопомрачительное оружие, и пугающая слабость. Я сделала, как он сказал, оставив место только для Тэйрна и матовой поблескивающей связи с Андарной, которую чувствовала даже на таком расстоянии.

– «Как» – это неважно. – Мельгрен сложил руки на груди, а Кодаг обнажил влажные клыки. – Важно, что на солнцестояние мы проиграем.

Проиграют. Если чары рухнут, жертвы будут неисчислимыми. Все наваррцы от границы до естественных пределов чар окажутся в смертельной опасности.

«Серебристая?»

«Я в порядке».

Но я была не в порядке.

– Если ты уже видел исход, какого ты ждешь от нас? – спросил Ульцес, пожимая плечами.

Я повернулась в его сторону, но прикусила язык раньше, чем осознала ответ. От нас, очевидно, ждали помощи.

– Измените исход, выступив на нашей стороне. – Мельгрен нахмурился так, будто ему пришлось проглотить прогнивший фрукт. – В битве, которую я вижу, вас нет. – Он покосился на Ксейдена.

– И не будет, – покачал головой Ульцес. – Мы не на вашей стороне.

Нет, мы на стороне… минутку, а на чьей? Не только Аретии и даже не только Тиррендора. И если мы готовы сражаться за жителей Поромиэля, почему бы не сражаться за наваррцев?

– Нет, но вы на стороне Эмпирея, – вклинилась мама. – Драконы не останутся в стороне, если их птенцы в Долине окажутся под угрозой.

«Твоя мать много на себя берет, выступая от лица драконов», – пробормотал Тэйрн.

– Если птенцы окажутся под угрозой. Потеря одного форпоста еще не обрушит всю систему, и половина вашей стаи улетела с нами, – напомнила я.

– А ты этим гордишься? Вполне возможно, из-за этого мы и проиграем в битве! – бросил плечистый капитан рядом с мамой, вскинув в мою сторону короткий меч.

Я подкинула кинжал, готовая метнуть его, но вперед уже рванули тени, выбив меч из рук капитана и опрокинув его на зад.

Ксейден цокнул языком и покачал указательным пальцем:

– Ну-ну. Разве можно забывать о приличиях? Мы же так хорошо поладили.

– Проклятый предатель, – процедил капитан, нашаривая меч перед тем, как подняться на ноги. – Малек еще найдет тебя за твои преступления.

Быстро переводя взгляд между капитаном и Ксейденом, мама убрала кинжал. Я и не видела, как она его доставала.

– Уже пробовали. Он меня не хочет – и никого из нас, не забыл? – Ксейден почесал метку на шее свободной рукой.

– Довольно! – гаркнул Мельгрен. – Я не ожидаю, что вы объединитесь с нами просто так. Помогите нам в Сэмарре – и король Таури дает слово, что мы поддержим независимость вашей стаи… и города, в котором вы укрылись.

Меня словно под дых ударили.

«Так он знает об Аретии?!»

«Не могу прочитать».

– Мы не будем призывать ваших граждан в нашу армию или втягивать ваш народ в пограничную войну, в которой у вас нет шансов. – Мельгрен пожал плечами.

– Если бы вы правда так думали, то вторглись бы к нам, как только мы улетели, – скучающим тоном ответила Мира. – Похоже, ты увидел, что битва закончится не в вашу пользу.

– Других предложений не будет. – Мельгрен пропустил мимо ушей слова Миры, повернувшись к Ульцесу. – Если вы не союзники, то вы – враги.

Союзники. Это же логичный ответ.

– Думаю, мы постоим в сторонке, – пренебрежительно ответил Ульцес, словно отказывался от приглашения на чаепитие. – Королевство, которое никогда не помогает другим, само не заслуживает помощи. Лично я считаю, что вы заслужили все, что с вами устроят темные колдуны.

Я моргнула. Во мне все возмутилось из-за мысли, что гражданские заслуживают смерти только потому, что их подвело руководство, каким бы это самое руководство ни было.

– И ты говоришь за всех восставших? – Мельгрен медленно перевел взгляд на Ксейдена. – Или все же выскажется наследник?

Ксейден не поддался на провокацию, но и спорить со словами Ульцеса не спешил. Но ведь поспорит, да?

Мама резко спала с лица, глядя куда-то между мной и Мирой, и впервые в жизни я увидела, как она пошатнулась, словно ее выбили из седла.

Позади меня слышались шаги, но я не могла отвести глаз от мамы, чтобы посмотреть, кто там, – да мне и не надо было.