Железные игрушки — магнитный потолок

ЛАРИСА переодевается в гардеробе. Она предлагает БАБУШКЕ попить чаю с пирогом. БАБУШКА ставит чайник.

Б: — Ну, что ты так рано, вот птаха неугомонная!

Л: — Да я всегда так, Вера Иннокентьевна, пока народу мало.

Б: — Ой, спала бы, пока дело молодое. А то я, вон, на часок глаза сомкну, и сна как не бывало.

Л: — Некогда спать, дел много. А что не спится-то, Вера Иннокентьевна?

Б: — Ну не спится, думки свои, стариковские. Потом, у нас же как? Ни сторожа, ни дежурные не держатся. Утром придут, а сторож-то, бывает, и лыка не вяжет. Или того хуже, умом повредится, с непривычки-то. Тут и в гардеробе посидишь, не по себе бывает. Вон сколько одежды осталось от тех… ну да упокой Господь их душу. Ее же никто не забирает, висит здесь, принято так, традиция. Один мужичок мне еще помогает, Панфилыч, ну да он глухонемой, мычит только. Журналист бывший, помнишь? Он как здесь от своей газеты расследование затеял, потом его в подъезде нашли, по голове сильно вдарили. Он-то непьющий, да болезный сильно, редко выходит. И директор мне названивает. Выручай, мол, Иннокентьевна, на тебя вся надежда, ты у нас опытный кадр! А я, давай, подхвачусь и бегу на работу, и маешься из смены в смену.

Да и опять с мальчонкой у нас тут… уж два дня как. Такой славный. Не дотянул до бортика. Канул. Наши ребята прыгнули, спасатели, да где там, не успели. Сразу мальчонку утянуло, страсть! Уж как его мать убивалась!

Ты, может, чайком пока согреешься?

Л: — И на прошлой неделе тоже, да?

Б: — На прошлой неделе аж двое! Один старший парень, первый разряд у него, на первенстве Москвы по плаванию среди юношей выступал. Ох, только крути от него и пошли!

Л: — Как же, ведь в спасательном жилете был?

Б: — Ну, в этих-то, в спасалках?! Без них-то не допускают, конечно, и страховку привяжут, да что толку! Жилетку на куски рвет, а веревку вж-жи-к, срежет как бритвочкой. И сетку железную натягивали под водой, помогло, что ли? Одни лохмотья от нее остались.

Л: — А аквалангисты, Вера Иннокентьевна? Помните, аквалангисты здесь тренироваться хотели?

Б: — Эти-то… акваланги? Они сюда и близко подходить зареклись. Как у них пятеро-то пропали, страсть!

Вот и мужчина, я тебе говорю, еще один. В возрасте, но из себя видный. На подлодке атомной служил, всю жизнь командовал. Седой, ветеран, капитан первого ранга. Уж он-то и храбрился, перед дамами красовался! Я, говорит, что бы там ни было, со дна достану! Ребят наших, спасателей, и слушать не стал. Царство небесное. Не доплыл.

Л: — Не доплыл?

Б: — Да один ножичек после него наверху кружился. Он с ножиком нырнул для этих, как их, шпионов подводных, им такой дают; ручка у него, что ли, водоплавающая. Сослуживцы его потом приходили, поминали. Все в черной форме, строгие, красивые. Один только выпил сильно, и плачет, и кричит, сильно ему капитана жалко. Я, мол, заряд глубоководный туда сброшу, все разнесу! Он сбросит! Уж без него сбрасывали, одна муть со дна и подымется. И потом подводники-ребята мне этот ножик отдали, вон он. Тебе, говорят, мать, когда хлеб, колбаску порезать, огурчики. Людей же вон сколько приходит, поминают. Ну да, у меня всегда ножик спрашивают, если что порезать. Я и соль, и стаканчики тут держу. И валидол есть, и всяких успокаивающих понаоставляли… Вот так, девонька.

Л: — Нет, ладно, я потом посижу с вами, после тренировки. И чаю попью, чтобы не сразу на улицу. Вот и пирог, как раз такой, как вы любите, мягкий, с морковью, теплый еще.

Б: — Ох-х… ты мне заместо дочки родной! Моя-то и носу не кажет, все некогда. Уж ты бы хоть не ныряла глубоко-то так! Не ныряй, а?! Знаю же, ныряешь. А Лешка-то наш, тренер, донырялся, сердце у него барахлит из-за этой, как ее… де… декомпресс… ой, не выговоришь… А здоровяк с виду. Рассказывал, ты как нырнешь, они с Илоной на секундомер смотрят, а сами ни живы ни мертвы. Потом зуб на зуб у тебя не попадает, осиновым листочком дрожишь, застудишься ведь!

Ладно, ладно… Придешь, так чай настоится, попьем с пирогом. Я его вот сюда положу, к батарейке, теплым будет.

Л: —А мне говорила одна знакомая, она тоже в бассейне работает, аквааэробику преподает. У них все дорого, это американский спортивный центр, но ничего такого не бывает. Никто не тонет. Только иногда, говорит, как бы рябь по всей воде пойдет. И ничего, тихо.