Железные люди

Настя привезла на дачу кучу семян и рассады в ящичках и теперь все дни проводила на клумбах. Лёвушка либо убегал играть с деревенскими ребятишками, либо день-деньской просиживал за играми на планшете. Аркадьич приезжал только время от времени на пару-тройку дней. Рудин поначалу попытался развлечься книгами и фильмами, но скоро устал и от чтения, и от кино. Неожиданно для себя он пристрастился к долгим прогулкам. Игорю понравилось в одиночестве бродить вдоль берега реки, в которой пока еще слишком холодно было купаться. Она совсем не походила на скованные гранитом реки Петербурга и несла свои воды с величавой естественностью. Плавное течение успокаивало, вместе с водой утекали из головы все горькие мысли. Не мешали даже комары – проклятие этих мест. Рудин с ног до головы поливался специальным аэрозолем.

Спасаясь от безделья, он добровольно взял на себя обязанность раз в два дня ходить за продуктами в сельский магазин. Он шел по длинной деревенской улице, рассматривая необычное устройство здешних изб: к жилой части для людей пристраивался хлев для животных. Очень хотелось зайти внутрь и посмотреть, как там в этих избах все устроено? В каких условиях в этих убогих домишках живут люди, а главное – почему они отсюда, из забытых Богом мест, не уезжают? Но никаких знакомых, к которым можно пойти в гости, у Рудина, разумеется, в деревне не было.

Однажды он возвращался из магазина. Дорога лежала вдоль небольшого поля, на котором паслись коровы. Одна из них резво кинулась к Игорю, и он от неожиданности застыл на месте как вкопанный. Корова вдруг тоже остановилась в двух шагах и, тяжело дыша стала рассматривать незнакомца. У нее были глаза, как у женщины – огромные, темно-синие, в обрамлении пушистых ресниц. Корова тревожно поводила чёрным глянцевым носом и грациозно для своего огромного веса перебирала копытами. Человек и животное в нерешительности рассматривали друг друга. Не зная, что делать, Рудин нащупал в сумке булку и, отломив краюху, протянул угощение. Корова вежливо понюхала белый хлеб, но, фыркнув, не взяла.

– Эй, Розка, да ты ошалела совсем! Какого хрена! – Откуда-то из зарослей ивняка вышел пастух – высокий и худой мужчина лет пятидесяти, с ног до головы одетый в камуфляж. Он шуганул корову, и та мелкой рысью понеслась к дальнему краю поля. – Молодая она, – обращаясь к Игорю, по-вологодски проокал пастух. – Баловаться ей надо. Любопытная. Играть хочет.

– А разве коровы… играют? – изумленно спросил Рудин.

– Ой, да еще как! Как девки молодые. – Пастух рассмеялся, показав нездоровые зубы. – А вот хлеба зря отломил – она не будет. Это колхозные коровы, а они там к хлебу не приучены. Знают только силос да посыпку.

– Посыпку? – не понял Игорь.

– Ну да, посыпку – комбикорм, из зерна мелют, – пояснил мужчина и протянул ему ладонь, узловатую от тяжелой работы и зеленовато-чёрную от травяного сока. – Николай. Коля Иванов. Пастух.

– Игорь Рудин. Музыкант, – неуверенно назвался Игорь.

– А-а-а, – протянул Николай, казалось, нисколько не заинтересовавшись, словно тут в деревне музыканты встречались столь же часто, как трактористы и доярки. – Слушай, а не сильно ли ты занят сейчас?

– Нет, не сильно, – насторожился Рудин, предугадывая какую-то просьбу.

– Игорян, помоги, ради Христа. Пить хочу – не могу. Вон как распалило днем, – он кивнул на солнце. – Жарит. Дойди до дома моего, там у меня либо дочь Ленка, либо жена Танька, либо мать. Попроси кваса принести, да и курево кончилось. Третья изба от магазина.

Игорь вернулся обратно в деревню выполнять поручение. Он отыскал нужную избу и громко настойчиво постучался у крыльца, но тщетно. Пришлось без приглашения войти внутрь. Темнота и прохлада после жаркой улицы приятно охладили на мосту[7]. Пахло прелым сеном. Он каким-то чудом на ощупь в полной тьме отыскал дверь в жилую часть избы, толкнул ее и оказался в маленькой кухне. Почти половину пространства занимала белёная туша русской печи. Под образами в красном углу горела лампадка. Из закутка за ситцевой занавеской к Игорю вышла опрятная, но очень старенькая уже бабушка в нежно-розовом платке. Она поздоровалась с гостем, добавив «то-то мне показалось, что кто-то у дверей стучит».

– Меня Коля прислал, – объяснил Игорь. – Кваса просит принести на поле.

– Вот ведь неслух! Говорила ему с утра, чтоб попить с собой взял. А Танька с Ленкой ушли картошку полоть. Может, снесёте Кольке квас? А я мама его – баба Тоня.

– Игорь Рудин. Конечно, отнесу. Мне все равно по пути.

– Так вы из дачных. – Бабушка шустро начала собирать в пакет кроме покупного кваса в пластиковой бутылке еще какую-то снедь. – Откуда к нам приехали?

– Из Питера.

– То-то смотрю такой бледный да худой. Все ленинградцы одинаковые. Как будто и блокады у вас не снимали.

– Теперь, бывает, и очень толстые среди нас попадаются. – Игорь попытался пошутить, чтобы скрыть чувство неловкости.

– У кого живете? – баба Тоня перевела разговор на другую тему.

– У Насти. Насти Арансон, – пояснил Рудин, сильно сомневаясь, что бабушка знает, о ком идет речь.