Железный человек Тони Айомми. Мое путешествие сквозь ад и рай с Black Sabbath

Мне еще предстояло участие в «Рок-н-ролльном цирке “Роллингов”». Открытие состоялось в отеле «Дорчестер». И снова я в своей замшевой куртке. В ней я и в фильме появился. Вся аппаратура «Стоунз» была установлена в актовом зале. Там же были The Who, Taj Mahal и все, кто засветился в фильме, но я не знал ни души и ощущал себя лишним на банкете. Марианна Фейтфул, должно быть, это почувствовала; подошла и сказала: «Все будет в порядке. Еще поболтаем».

Так она и сделала. Она была классная.

«Стоунз» начали играть, но не прошло и минуты, как они остановились. Они принялись спорить, и дошло до крупной ссоры. Весь зал притих. Брайан Джонс и Кит Ричардс кричали друг на друга: «Ты, блядь, в ноты не попадаешь, ебаный ты…»

Поскольку Мик Джаггер встречался с Марианной Фейтфул, он подошел к нам со словами: «Бля, они не в состоянии даже свои гитары сраные настроить».

Наверняка это было только начало неприятностей.

На следующий день снимали на каком-то огромном складе. Они установили сцену и декорации, которые напоминали цирковую арену. Всех заставили напялить дурацкие шляпы и цирковые прибамбасы, и мне это показалось смехотворным. Даже Эрик Клэптон сказал, что чувствует себя «сраным клоуном».

Мне вручили чертов кларнет, и мы вышли, притворяясь, что идем вокруг арены и играем. Клэптон, The Who, Джон Леннон – все должны были ходить вокруг этой арены. После того как мы наконец сделали все как надо – не знаю, с какого дубля, – народ начал скандировать, и стало более-менее комфортно.

Все мы с предвкушением ждали джем с участием Клэптона, Леннона, Митча Митчелла и Кита Ричардса на басу. Я сказал Яну Андерсону: «Скорей бы уже увидеть Клэптона».

Они начали играть какой-то инструментал, чертова Йоко сидела в ногах у Джона, и звучало совсем не круто. Ян поинтересовался: «Ну и как? Что теперь думаешь о своем кумире?!»

Мы делили гримерку с The Who, и я с ними познакомился. Они оказались достаточно приятными ребятами, да и сыграли круто. Я был абсолютно потрясен, когда услышал, как Пит Таунсенд выдает соло, потому что он обычно их не играет, а исполнял он превосходно.

Не все играли по-настоящему; мы исполняли «Song For Jeffrey». Ян взял шляпу и предложил примерить.

Я ответил: «Выглядит неплохо», но чувствовал себя довольно стесненно и ни разу не поднял голову, поэтому лица не видно.

Целая вечность прошла, пока что-то из этих материалов вышло. Раза три-четыре я сталкивался с Биллом Уайменом, и он говорил: «А, точно, сделаю для тебя копию».

Но так и не сделал, поэтому я увидел все лишь годы спустя, и это был тихий ужас. Прошлый век. Но теперь это классика; половины участников шоу уже нет в живых. Джон Леннон, Кит Мун и Митч Митчелл… да, вот такой он – рок-н-ролльный цирк.

14 Ранние пташки и первые ласточки

Вернувшись из Лондона, я сказал остальным ребятам в группе: «Если мы собрались этим заниматься, давайте относиться к делу серьезно и по-настоящему трудиться, начнем репетировать с девяти часов. И ни минутой позже!»

Мы арендовали помещение в Доме культуры Ньютауна в Астоне, напротив кинотеатра, и начали жить в абсолютно новом режиме. Я заезжал за всеми, чтобы убедиться, что ребята будут вовремя. Гизер жил не так далеко, поэтому приходил пешком. Иногда он немного задерживался, но обычно мы начинали работать в приемлемое время. Именно тогда мы и начали сочинять собственные песни. «Wicked World» и «Black Sabbath» были самыми первыми. Мы знали, что у нас достойный материал; ты чувствуешь это, когда волосы на руках дыбом встают, и это особенные ощущения. Мы понятия не имели, что это было, но нам нравилось. Я придумал рифф для «Black Sabbath». Я играл «дум-дум-ду-у-уммм». И понял, что это оно! На этом и стали строить песню. Как только я сыграл первый рифф, началось: «О боже! Это круто. А что это?» – «Понятия не имею!»

Простенькая вещица, но у нее есть свое настроение. Только потом я узнал, что использовал то, что называют «интервалом дьявола», – аккорд настолько мрачный, что в Средние века церковь запрещала его играть. Я понятия не имел; чувствовал эту музыку изнутри. Она почти вырвалась из меня – обычно так и бывает. Затем каждый стал нанизывать по кусочку, и в конце концов получилось нечто потрясающее. Очень странное, но классное. Мы были в шоке, но знали: в этом что-то есть.

Гизер собирался стать бухгалтером. Вот почему он брал на себя роль учета денежной выручки после каждого выступления. Он был самым смышленым в группе, поэтому именно у него так хорошо стало получаться сочинять лирику. Я так не умел, а Биллу и двадцати лет не хватит, чтобы выдавить из себя хоть строчку. Оззи придумывал вокальные мелодии. Он просто пел все, что взбредет в голову, поэтому ему и пришла идея спеть строчку: «Что это стоит передо мною?» Гизер вскоре взял эту строчку и дописал остальную часть. Так что они с Оззи придумывали вместе.