Железный крест

— Снимай китель, — посоветовал Мейер.

— Так и сделаю. Мой пот вряд ли укрепит моральный дух моих подчиненных.

Пока Гауссер снимал китель, Мейеру снова вспомнился 2-й взвод. Хотя лейтенант поручился за него в разговоре с гауптманом, он нисколько не обольщался относительно возможной судьбы Штайнера и его людей. Сегодня рано утром он около часа изучал карту и понял, что передвигаться по такой территории очень трудно. Чертов лес, подумал. Надо было все-таки взять взвод с собой. В суматохе отступления никто не вспомнил бы, что ему было приказано оставаться в арьергарде.

Он резко повернулся к Гауссеру:

— Мне нужно позвонить. Сходишь со мной?

— С удовольствием.

Они зашагали к командному пункту 2-й роты. Мейер признался в своих опасениях за судьбу взвода.

— Хочу поговорить с Кизелем, — сказал он. — 2-я и 3-я роты также оставили по взводу в арьергарде. Наверное, они сообщили об этом в штаб полка.

Полевой телефон стоял на низком столике прямо посередине блиндажа. Гауссер присел на угол столика. Мейер стал звонить. Разговор был коротким. Мейер положил трубку и нахмурился.

— Поверить в это не могу. Другие батальоны никого не оставляли в арьергарде.

— Что? — удивился Гауссер. — Да не может быть!

— Поступил приказ из штаба дивизии. Как только 3-й батальон отступил, русские атаковали. Ты же знаешь майора Фогеля. Он сказал, что посылает к чертям приказ дивизии, и забрал взвод прикрытия с собой. Так же поступил и 2-й батальон, точнее сказать, по всей видимости, тоже так поступил. Кизель не стал особенно распространяться по телефону. Наверно, опасается за последствия.

— Господи! Какие тут могут быть последствия? Получается, что от гибели спасены два взвода. Неужели в дивизии думают, что два десятка солдат смогли бы сдержать натиск русских войск?

Мейер слабо улыбнулся:

— Кизель найдет способ правильно сообщить об этом генералу, он знает, как это делается.

— А что думает по этому поводу полковник Брандт? — полюбопытствовал Гауссер.

— Не знаю. Мне кажется… — Мейер неожиданно замолчал и встал.

— Что случилось? — испытывая неловкость, спросил Гауссер.

Мейер хлопнул себя по лбу.

— Как это я раньше не догадался! — медленно проговорил он. До него только сейчас дошло, что командир полка мог не знать о том, кто командовал взводом, который оставили в арьергарде. В противном случае ему было бы интересно, подумал Мейер. Он снова снял телефонную трубку. Прикрыв ее рукой, шепнул Гауссеру:

— Если Штрански узнает, что я звоню Кизелю через его голову…

— Я уже это понял, — ответил ему Гауссер. — Боишься, что он узнает о твоем звонке?

— А кто ему может сказать об этом? И вот еще что, не забывай, что я в хороших отношениях с Кизелем. — В следующее мгновение в трубке прозвучал голос адъютанта командира полка. Подмигнув Гауссеру, Мейер заговорил: — Это опять Мейер. Забыл сообщить одну вещь, которая наверняка заинтересует полковника. Взводом, который я оставил прикрывать наш отход, командует ефрейтор Штайнер.

Незримый собеседник лейтенанта на несколько секунд замолчал. Гауссер приблизил ухо к трубке и затаил дыхание.

— Штайнер? — спросил голос.

— Да, Штайнер. — Снова возникла долгая пауза.

— Я доложу полковнику Брандту.

Мейер повесил трубку. Офицеры обменялись взглядами.

— Насколько я понимаю, Брандт хорошо относится к Штайнеру, — произнес Гауссер.

— Пожалуй, — согласился Мейер. Закурив, он выпустил к потолку кольцо дыма.

— Что он за человек? — спросил Гауссер.

Мейер нахмурился.

— В том и состоит главная проблема, — ответил он. — Превосходный солдат, однако часто практически неуправляемый. Он как будто не понимает, что такое уважение и субординация. Но, знаешь, в данном случае, наверное, можно простить все.

— Почему же его так и не повысили в чине? — спросил Гауссер.

Мейер задумчиво поскреб подбородок. Все это здорово смахивает на заговор, подумал он. Жаль, что он не может дать разумное объяснение Гауссеру, хотя тот, понятное дело, спрашивает исключительно из праздного любопытства.

Штрански дошел до командного пункта батальона. Блиндажи были построены посреди небольшого сада, изогнутые деревья которого были отличным укрытием от воздушной разведки противника. У входа в землянку гауптман остановился и внимательно вгляделся в окружающую местность. Цепь гор, протянувшаяся с запада на восток, обрывалась вниз, в конусообразную котловину. В ее нижней точке, на некотором расстоянии от сада, она переходила в узкое ущелье. На фоне безоблачного неба освещенная солнечными лучами земля казалась красновато-бурой. Мышеловка, подумал Штрански и попытался просчитать вероятность отступления в том случае, если русские внезапно ворвутся в котловину. В таком случае придется отступать через ущелье. Если судить по карте, оно ведет на запад, а в полутора километрах отсюда находится село Канское, где разместились транспортные средства батальона.

Чье-то осторожное покашливание заставило Штрански вздрогнуть. Он обернулся и увидел солдата, стоявшего в паре метров от него. Узнав его, он кивнул и спросил:

— Ну, что, Дудек, в чем дело?

Солдат вытянулся по стойке «смирно».

— Ваш блиндаж готов, герр гауптман.