Железный тюльпан

— Когда твой Беловолк начнет готовить «Любин Карнавал»?.. Время поджимает.

— Беловолк не мой, и времени еще навалом. Скоро начнет, наверное. Мне он пока ничего не говорил.

— Зато мне говорил. — Он забросил в рот еще одну креветку. — Он хочет привлечь к «Карнавалу» в этот раз рок и рэп.

— Рок и рэп?.. — Я зачерпнула маленькой ложкой осетровой икры из крошечного блюдечка. — Презабавно. Еще забавней то, что он тебе об этом говорил.

Фрэнк, поблескивая белками, осклабился еще шире. Его лицо наплыло на меня, как черная Луна.

— Ты считаешь меня мелкой… как это… вошкой?.. Я не мелкая вошка, Люба. Я знаком со Стиви Уандером. Я знаком с Эминемом.

— С этим голубым придурком?..

— Я-то не голубой, успокойся. — Я рассматривала крутые завитки его черных, чуть с сединой, похожих на баранье руно волос над ухом. — Я прекрасно разбираюсь в этом деле, я же музыкант. Я сам занимался долго и роком, и рэпом. И потом, я знаю в Москве места. Рок-тусовки. Тусовку Стадлера, тусовку Кувшина, тусовку Лехи Красного. Это самые гениальные ребята в вашей рок-музыке.

Я вздрогнула. Стадлер! Леха Красный! Да это же звезды! А ты, черный мальчик, оказывается, не лыком шит. Вот как дело повернулось. Глядишь, вы с Беловолком споетесь, задавите меня вашим роком, куда я вам сгожусь со своим эмигрантским джентльменским набором.

— Твоя девушка — рокерша?..

— Моя девушка в Америке. Она скоро приедет сюда. Я сделал ей в посольстве, через Кеннета Фэрфакса, визу на три года. Она еще маленькая. — Он помолчал. — Ей всего четырнадцать.

— Ты любитель нимфеток, Фрэнк?..

— Я любитель пива, Люба. И креветок. И твоих бесподобных песен.

Она позвонила сначала Игнату Лисовскому, потом Бахыту. В трубке, когда она набрала номер Игната, нежный мелодичный голосок промурлыкал: «Абонент не отвечает или временно недоступен, попробуйте позвонить позднее». Бахыт снял трубку сразу же. «Здравствуйте, Бахыт. Я надумала. Я хочу встретиться с Григорием Зубриком». Она, закрыв глаза, видела, как Бахыт, держа трубку, смеется, подрагивает тонкими усиками. «Ну вот, давно бы так, давно пора. Если вы согласитесь, вы примете разумное решение, Люба». Они договорились ехать к Зубрику завтра.

Перед тем, как ехать, она вытащила Тюльпан из сумки и, в который раз, стала его рассматривать. Она медленно поворачивала его в руках, как маленькую серебристую планету. Ей показалось, что один из металлических лепестков чуть сдвинулся с места, шевельнулся. Алла поколупала его ногтем, раз, другой. Нет, все на месте. Все вылито из цельного железа намертво. Все-таки старая это вещь или новая?.. Худайбердыев говорит — она стоит дорого. Вернее, это Зубрик хочет ее купить дорого. Значит, она очень нужна Зубрику. Значит… Ничто ничего не значит. Она еще ничего не знает.

Она покачала Тюльпан в ладонях, как котенка. Металл отблеснул, будто седина. Маленькая голова седого ребенка. Маленький железный кулак. Ты никогда не разожмешься, ибо внутри тебя тоже железо. Мертвый сплав. Загадка, найденная в постели, близ еще теплого трупа. Как же быть? Как разгадать тебя? Зачем ты появился на свет, Тюльпан? Зачем тебя сделал Эмигрант?

Как… тебя… сделали… тот монгол в Нью-Йорке… она забыла его имя, что-то вроде Цаган… Цырен… и как же ты убиваешь, ты, орудие убийства…

Она еще раз ковырнула железный лепесток ногтем. Чуть не содрала перламутровую раковинку ногтя. Застонала. Поглядела на часы. Надо было поторопиться.