Железный тюльпан

Деньги все у Беловолка. Он выдает мне, правда, на расходы прилично — иной раз с царского плеча даже пару-тройку штук «зеленых» кинет, чтобы я купила себе шмотки и обувку у стильных модельеров. Но мне нужно больше. Гораздо больше. Продать Тюльпан? У тебя миллион почти в кармане.

У тебя будут деньги, но у тебя не будет разгадки. Без Тюльпана ты никогда не узнаешь, кто и зачем убил Любу.

Без Тюльпана ты сядешь за решетку, и никакой шарабан тебя не вывезет оттуда, девчонка и шарлатанка.

Я курила и выпускала дым, как пар на морозе, он струился из губ, обволакивая меня, укрывая, как призрачным мехом, сизой потерянной шубой. Не думать. Не вспоминать об этом. Как я доехала в Раменки? Я не помню. Очень холодно было в машине. Прежде чем мне уехать и нам расстаться, мы оба выкурили еще по медовому, блестящему шарику опия. Капля на огне спиртовки дрожала и росла. Я поднесла к губам бамбуковую флейту, поглядела на него и улыбнулась. Я нашла в себе силы улыбнуться. И он нашел в себе силы не припасть ко мне вновь, не поцеловать меня.

Если бы он поцеловал меня опять — я бы не уехала.

* * *

Серебро схватила трубку. Поморщилась: о, этот трезвон.

— Инка, салют, старуха. Пойдешь сегодня к Красному?

— Как не пойти. Говорят, у него сегодня будут тусоваться клевые американцы. Какая-то прикольная кислотная девочка из Джерси-Сити. И мальчики неслабые. Ты ползешь?

— Ползу, ползу. И Ефа и Бес тоже ползут. Может, припрется и Чертила.

— Это значит — будет весь «Аргентум»?

— Почти весь. Без Игрека.

— Будут показывать что-нибудь новенькое?

— Не без этого. Мощнярский тусняк сегодня намечается. Я себе прикид новый по этому поводу скомпоновал.

— Я тебя узнаю?

— Узнаешь, старуха. У тебя глаз — ватерпас. Пока.

— Пока, Сковорода.

Она бросила трубку. Сковорода, по-правдашнему — Петька Гарькавый. Сын убитого Сим-Сима. Яблочко от яблони упало слишком далеко. Петр рано ушел от отца, жил по квартрам, по коммуналкам, скитался, пил, дрался, занимался черным роком, одно время пытался примкнуть к сатанистам, к группе «Черный Ангел» из шестого московского ковена, но отвалил от них быстро — ему не понравились кровавые жертвоприношения, убийство кошек, заклание бычка, похищенного с бойни; он стал рок-музыкантом, сам писал тексты, сам сколотил группу; к девочкам, которых пас его отец, он относился с симпатией, хотя над поганым ремеслом отца и посмеивался обидно; среди молоденьких шлюшек, крутившихся вокруг Сим-Сима, Петька особо выделил Инну Серебро — потому, что Инна играла на музыкальных инструментах и пела. Инна играла немного на рояле, немного на гитаре, немного — на блок-флейте, — она была дочкой калужской консерваторской концертмейстерши, и мамаша научила ее плавать в безбрежном море музыки по-собачьи. Оказавшись в Москве и став шлюхой низшего разряда, Серебро не унывала. Свои музыкальные таланты она припрятала — до поры. Петька вытащил ее на рок-тусовку к Лехе Красному, ей там понравилось. Когда выступала группа «Аргентум», она, с разрешения Лехи, поиграла вместе с ребятами на бас-гитаре. Ей аплодировали, визжали: «Отпад, кислота!» Время от времени, расплевавшись с клиентами, она выбиралась к Красному на сейшн; сборища происходили то на квартире у Лехи, то в ночном клубе «Птюч». Сегодня все имело место быть у Лехи дома. Ну и лучше, поинтимнее, свободы больше.