Железный волк

Сольде шагала рядом с сестрой, на её руке позвякивал рог смерти. На ней был тот же самый красный театральный костюм, в котором она явилась на Шкурный двор. Намокшая под дождём вуаль начала липнуть к лицу. Вуаль делала мир похожим на сон, поэтому Юва решила выйти без неё. Ей хватило непонятного и нереального. Хватило тайн за глаза и за уши. Сегодня вечером она хотела видеть кристально ясно. Это последнее, что ей надлежало сделать для Лагалуны Саннсэйр.

Постоянный полумрак Наклава начал немного рассеиваться. Совсем скоро наступит Смельта, месяц, завершающийся весенним равноденствием и Всеобщим забегом. Скоро из-за солнца, которого всем так не хватает, люди не будут спать ночами. Новый свет, новая жизнь.

Юва должна была испытывать чувство свободы, но его отравили вардари. Нафраим отнял жизнь у мамы, и, судя по всему, ему не придётся нести ответственность. Понимание углями жгло грудь Ювы. Зацикливаться на этом было опасно, но и игнорировать невозможно.

Процессия тянулась вдоль старой городской стены на южной стороне Скодды к Бухте покойников. Погребальные барабаны начинали грохотать за спиной у Ювы каждый раз, как только она о них забывала. Их звуки притягивали любопытных к окнам, и те смотрели вниз на маму в передней повозке, которую волокли четверо мужчин.

Они с трудом протиснулись через ворота в стене и продолжили путь вниз по склону на внешней стороне скал. Он был крутым, и Юва надеялась, что у мужчин хватит сил удержать повозку. Мысль показалась удивительно знакомой, будто она приходила ей в голову раньше. Вероятно, на предании морю отца, когда ей было семь. Возможно, все всегда думали одно и то же, идя по этой дороге. Мужчины удержали повозку и благополучно доставили её к морю.

Потом они открыли дверцу в повозке и вытащили носилки, которые должны были изображать лодку, потому что раньше мертвецов сжигали в лодках. Теперь же тело лежало в заострённом с обоих концов подобии люльки из твёрдой льняной материи. Напоминало кокон с личинкой, беременной мамой. В коконе имелось узкое отверстие, как будто личинка собиралась выбраться наружу. Может, став не такой, какой была при жизни. Тело мамы было полностью упаковано в саван, поэтому на самом деле внутри мог находиться кто угодно.

Юва положила ладонь на руку Сольде, но та отдёрнула её.

Конечно. Никому не позволяй увидеть слабость чтицы крови.

Носилки перегрузили в лодку, которая отвезёт их в Клефт, к Скале мертвецов, клыком торчащей из моря. Скалу освещал огонь сигнального костра, который держал корабли на безопасном расстоянии от неё. Только не это судно. Эта длинная лодка курсировала между скалой и землёй, сколько Юва себя помнила, и киль у неё всегда был выкрашен в жёлтое. Говорили, это чтобы отпугнуть Гаулу. Гаула боится огня.

Юва забралась на борт вместе с Сольде и теми, кого Ведовская гильдия считала ближайшими сподвижниками матери. Минимум сорок человек. Судя по всему, Сольде знала их всех, для Ювы же они были посторонними. Но с ней поехал Броддмар. Он был здесь ради неё. Остальные участники процессии остались на берегу.

Пассажиры разместились на банке, и Юва заметила Маруску, которая наклонилась к Сольде и что-то ей нашёптывала. Взгляд Сольде блуждал, она качала головой. В последние дни она вообще казалась непривычно нервной, в ней виделось больше беспокойства, чем скорби. Неужели до неё наконец дошло, что работа в Ведовской гильдии будет трудной? Или же она просто по молодости лет страшилась положения, которое всегда мечтала занять?

Юва села у борта, взялась обеими руками за весло и начала грести в том же ритме, что и остальные. После нескольких движений по плечам разлилась сладкая боль, и ей хотелось и дальше просто грести, час за часом, но довольно скоро лодка причалила к пляжу. Сольде сидела на носу и сжимала в руках рог. Неужели она забыла, что его надо наполнить?

Юва едва заметно махнула ей. Сольде свесилась за борт и набрала в рог морской воды. Потом маму понесли вверх по склону мимо костра на скалы, нависавшие над морем. Носилки опустили на первую из трёх платформ. Поколениями отсюда сбрасывали тела, которые подхватывали сильные течения и несли до тех пор, пока Гаула не забирала их в Друкну. И даже если человек утонул, ему придётся утонуть ещё раз в царстве мёртвых, став одним из щупальцев Гаулы, и затягивать других во владения смерти. Жуть, как однажды на охоте выразился Ханук. Тогда они сидели у костра и сравнивали богов и ритуалы, пытались определить самые страшные. Ханук был родом из Ауре и считал, что у людей не всё в порядке с головой, если они считают, что смерть хуже жизни.

Возможно, он был прав. Весь Наклав – сумасшедший дом.