Железный занавес. Подавление Восточной Европы (1944–1956)

Как-то раз зимой я опрометчиво внес в текст радиопередачи следующие слова: «Из России на нас идет холодный атмосферный фронт». Диктор прочитал это в эфире, а утром меня по телефону вызвали к директору. «Я считал тебя умнее, — сказал он мне. — Запомни раз и навсегда, что с востока к нам может идти только тепло и добро». В то время это вовсе не показалось мне смешным…

Анджей Залевский, бывший сотрудник Польского радио[549]

Hier spricht Berlin. «Говорит Берлин». С этими словами, прозвучавшими 13 мая 1945 года, вернулось к жизни берлинское радио. Оно молчало на протяжении почти двух недель, с того момента, когда адмирал Дениц 1 мая объявил горожанам о смерти Адольфа Гитлера. Теперь Германия капитулировала, а советская военная администрация заняла радиостанцию, находившуюся в западной части города. Ее здание, строившееся специально для подготовки и ведения радиотрансляций и имевшее одну из самых передовых звукозаписывающих студий в Европе, уцелело от разрушения благодаря тому, что находилось в стороне от городского центра, а также, что еще важнее, из-за того, что Красная армия взяла его под защиту. Весь Берлин лежал в руинах, но большая часть оборудования Grossdeutscher Rundfunk оставалась в сохранности, а многие сотрудники радиостанции были целы и невредимы[550]. В этом смысле берлинское радио выгодно отличалось от прочих учреждений немецкой столицы.

Та первая радиопередача длилась всего час. Она началась с исполнения гимнов четырех стран-победительниц, за которыми последовало обращение маршала Сталина. Затем слушателей проинформировали об условиях безоговорочной капитуляции, а также познакомили с заявлениями Черчилля, Рузвельта и опять Сталина. Потом прозвучал новостной выпуск, включавший информацию об аресте Гиммлера и планируемых судах над военными преступниками; новости перемежались советскими военными маршами. В заключительной части радиопередачи рассказывалось о праздновании победы в Москве: «Миллионы москвичей, затаив дыхание, обступили громкоговорители. Пока звучали первые позывные, на Красной площади, у Кремля, перед Мавзолеем Ленина новостей ожидали толпы горожан. Когда люди услышали, что гитлеровская Германия безоговорочно капитулировала, началось повсеместное ликование… Счастливый, мелодичный голос прокричал: „Троекратное 'ура' великому Сталину!“ И этот возглас прокатился по всей площади»[551].

Радио играло огромную роль в жизни москвичей, слушавших его в своих темных квартирах. Красная армия вполне справедливо рассудила, что и для немцев, квартиры которых были столь же темны, оно тоже будет очень важным средством коммуникации. Утвердившись в городе, советские военные власти затратили немало средств и усилий на подготовку новой берлинской радиостанции к вещанию. В дни, последовавшие за первой радиопередачей, новое берлинское радио расширяло программу поразительными темпами. 18 мая оркестр Немецкой оперы в одной из больших записывающих студий исполнял Бетховена (представляя немецкую музыку) и Чайковского (представляя русскую музыку). Через два дня в эфире вновь звучали Бетховен и Чайковский, а также Штраус и Бородин[552]. 23 мая радио транслировало свою первую детскую программу[553]. Кроме того, слушателям регулярно предлагались выпуски новостей.

За всей этой деятельностью надзирала группа советских офицеров, которые управляли новой радиостанцией и одновременно выступали ее первыми цензорами. Под их контролем работали немцы, среди которых были по меньшей мере три члена «группы Ульбрихта»: Ганс Мале, коммунист с большим стажем, позже возглавивший телевидение Восточной Германии; Маттеус Кляйн, офицер вермахта, подвергшийся «перековке» в советском лагере для военнопленных; и молодой Вольфганг Леонард, которому тогда исполнилось двадцать четыре года. Вскоре к ним присоединился двадцатидвухлетний Маркус Вольф, товарищ Леонарда по школе Коминтерна и будущий руководитель разведки ГДР.