Железо и кровь. Франко-германская война

Источник: Иссерсон Г.С. Военное искусство эпохи национальных войн второй половины XIX века. М., 1933. С. 213.

Сам Мак-Магон не разделял пессимизма некоторых своих подчиненных. Он по-прежнему считал, что ему противостоит лишь одна германская армия численностью 60–70 тысяч человек, и громко заявлял о своем намерении сбросить немцев в Маас. «Нам остается лишь сделать все, что от нас зависит, прежде чем мы погибнем», — грустно прокомментировал эти взгляды генерал Дуэ[416]. «Мы сидим в ночном горшке, и завтра они начнут гадить на нас», — не слишком эстетично, но очень образно высказался один из его сослуживцев[417].

Четыре французских корпуса оказались сосредоточены в окруженной горными хребтами долине к северо-востоку от крепости Седан на правом берегу Мааса. Сам Маас удалось запрудить, тем самым обеспечив себе определенную безопасность на юго-западном направлении. Юго-восточнее Седана, в районе деревушки Базейль, занимал позиции 12-й корпус. К северу от него фронтом на восток стоял 1-й корпус; его левое крыло опиралось на лес Гарен. Северный фронт от леса Гарен на востоке до Мааса на западе удерживали части 7-го корпуса; здесь же находился кавалерийский резерв. 5-й корпус оставался в резерве под командованием генерала Вимпффена. Последний до начала войны находился в Алжире и прибыл в армию всего пару дней назад; он сменил генерала Файи, которого в Париже сочли недостаточно компетентным. Вимпффен не очень хорошо владел ситуацией, жаждал прославиться и считал, что армии требуется всего лишь твердая рука для того, чтобы добиться победы.

* * *

Битва при Седане началась рано утром 1 сентября, когда наступавшие с юго-востока вдоль правого берега Мааса части I баварского корпуса вступили в бой с французской морской пехотой из 12-го корпуса у Базейля. Морские пехотинцы были, пожалуй, лучшими из всех солдат Мак-Магона, и поэтому баварцы столкнулись с ожесточенным сопротивлением. Особенное озлобление у немцев вызвал тот факт, что к французским солдатам присоединились жители деревушки. Гражданских с оружием в руках баварцы не брали в плен, а просто расстреливали на месте. Тем не менее, существенно продвинуться вперед им не удавалось.

Тем временем справа от баварцев вступили в бой саксонцы. Постепенно им удалось потеснить противостоящие им части 1-го корпуса Дюкро. Здесь же, к востоку от Седана, был ранним утром ранен осколком в ногу Мак-Магон, пожелавший лично увидеть обстановку. Рана оказалась настолько серьезной, что маршал вынужден был передать командование генералу Дюкро, которого считал наиболее компетентным из своих подчиненных. Редко когда в истории ранение бывало столь счастливым; благодаря нему Мак-Магон не был запятнан позором капитуляции и уже спустя три года смог в качестве «сильного человека» стать президентом Французской республики.

Дюкро был неплохой кандидатурой — если не считать того, что новый командующий не знал ни планов Мак-Магона, ни положения противника. Не знал он и о том, что немцы переправились через Маас у Доншери, и полагал, что армию еще не поздно спасти, отступив на Мезьер, и отдал соответствующие распоряжения. Отходу воспротивился командир 12-го корпуса Лебрен, морские пехотинцы которого успешно сдерживали натиск баварцев. В 9 часов утра Дюкро отдал ему прямой приказ: отступать.

Однако полчаса спустя Лебрен получил прямо противоположный приказ от генерала Вимпффена. Дело в том, что из столицы Вимпффен привез с собой письмо за подписью Паликао, которое в случае выхода из строя Мак-Магона давало ему право взять командование армией на себя. Ни Мак-Магон, ни Дюкро не знали об этом письме. Возникшая в результате путаница не стала основной причиной гибели французской армии (она и без того была обречена), но дополнительно упростила немцам задачу.

Вимпффен считал, что отступление — самый верный путь к разгрому. «Нам нужно не отступление, а победа!» — заявил он[418]. 12-му корпусу было приказано вернуться на только что оставленные позиции и обещана помощь силами 7-го корпуса. Поставленная им задача заключалась в том, чтобы прорваться в направлении Кариньяна. «Мой генерал, Вы будете счастливы, если сможете отступить этим вечером», — отреагировал на неожиданную новость Дюкро, настаивавший на том, что именно его план является единственно правильным[419]. Задним числом легко представить решение Вимпффена как абсолютно ошибочное и роковое; на деле генерал знал, что путь на Мезьер уже перерезан немцами, и не считал возможным одновременно оторваться от наседающего с востока врага и успешно пробиться на запад.