Желтая долина, или Поющие в терновнике 4

Однажды, прогуливаясь, и не имея какой-нибудь определенной цели, он очутился около Гайд-парка, как раз возле Мабл Арч.

Он стоял и с грустью смотрел на старинные мраморные ворота, которые ведут в никуда. В эти минуты он почувствовал себя невероятно старым. Ему стало невыносимо жаль себя. И, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, он прошел вперед и слился с толпой.

То там, то тут виднелись небольшие группы, которые безо всякого видимого интереса окружали очередного оратора. Правда кое-кому из них удавалось привлечь к себе внимание слушателей. Ему начинали отвечать, спорить с ним, кое-кто кивал головой в знак согласия, а иногда люди просто пели духовные гимны.

Порой слушатель привлекал на свою сторону оппонента, который тут же брал слово. Тогда толпа начинала дробиться на части, одни из которых имели прочный постоянный состав, а другие не переставали дробиться и переливаться от одной группы к другой. У представителей более крупных сект имелось нечто вроде специальных переносных кафедр для проповедника. Но большинство ораторов стояло просто на земле.

Питер отрешенно шагал вперед и, неожиданно для самого себя остановился послушать одного из проповедников. Речь произносил невысокий молодой человек с красивыми глазами. Прошло очень много времени, пока Питер понял, что тема его речи – всего-навсего проблема сохранения зеленых насаждений. Тогда он перешел к большой толпе, где на кафедре распылялся пожилой человек. Оказалось, что это представитель Гайд-парк Мишн. Он так активно размахивал руками, что Питер испугался, как бы оратор не перелетел через перила трибуны. Он пошел дальше.

В следующей группе ораторствовала какая-то немолодая леди. Питер был совсем не против женской эмансипации, но долго слушать этот пронзительный женский голос было невыносимо.

И тогда он пошел дальше. Он пошел в сторону от всей этой суеты, туда, где за решеткой паслись овцы. Он остановился и очень долго наблюдал за ними. Одна из них, видимо самая главная, поднялась и начала блеять.

Питер усмехнулся – это походило на овечью проповедь.

Как ни странно, в Гайд-парке Питеру очень понравилось. Все это в точности напоминало ему театр, в котором ежедневно разыгрывалось действо.

После того дня он часто бывал в Гайд-парке, и именно здесь принял окончательное решение – уйти из театра, не дожидаясь, пока его выгонят оттуда с позором – позором, которого он, видит Бог, не заслужил.

Решение Питера Бэкстера покинуть театр явилось для руководства полной неожиданностью. Но Питер не стал выслушивать довольно скомканные предложения о том, чтобы пересмотреть свое решение, и ушел не попрощавшись. Это событие настолько сильно отразилось на его внутреннем состоянии, что, к его крайнему удивлению, Питеру в одно мгновение опротивел и театр, и сам Лондон с его шумом и гамом.

Этот гигантский город стал его раздражать. Он решил перебраться подальше от столицы, в тихое и спокойное место, которое в то же время находилось бы вблизи цивилизации – сельским жителем Питер Бэкстер себя просто не представлял. Недолго думая, он вместе с женой Ольвией выбрал университетский Оксфорд.

После выписки из больницы Лион замкнулся в себе. Он постоянно находился в подавленном состоянии, разучился не только смеяться, но даже улыбаться. Казалось, его перестали интересовать семейные дела, мало-мальские развлечения. Он не спускался из кабинета вниз даже вечером, чтобы посмотреть телевизор в кругу семьи, что они любили делать раньше.

Джастина была в полной растерянности: впервые за долгие годы совместной жизни она видела своего мужа таким холодным и непонятным. Уолтер и Молли мгновенно почувствовали, что в их новой семье происходят какие-то странные вещи и, так как еще не успели оправиться от тяжелого удара, который так беспощадно обрушился на их детские души, очень сильно переживали случившееся. Но хуже всех было Молли. Уолтер, который взрослел буквально на глазах, стал все дальше и дальше отдаляться от своей сестры, остававшейся пока еще милым и беззащитным ребенком. У него появились новые интересы и он, проводя все больше времени в кругу новых школьных друзей, практически перестал бывать дома. Выловить его было почти невозможно, так как ребята целыми днями носились на мотоциклах и никто не мог сказать, где они находятся в данный момент.

Молли же наоборот замкнулась в себе и практически не выходила из дома. Из игр со своими куклами она уже выросла, и они, ее недавние подружки, были в беспорядке свалены в углу комнаты. Но так как общения девочке не хватало, она все больше и больше углублялась в чтение. Теперь Джастина могла ее увидеть только с книгой в руках, с которой Молли не расставалась даже во время завтрака либо ужина. Джастина попыталась воспитывать девочку, доказывая ей, что читать за столом – дурная привычка, но вовремя спохватилась, увидев огонек отчаяния в глазах малышки.