Желтая долина, или Поющие в терновнике 4

Джастина прекрасно это понимала и себя время от времени обзывала коллекционером, потому что все стены их большого дома были увешаны картинами. Правда, в основном это были подарки ее друзей, но в моральном плане она не могла объявить себя абсолютно не причастной к собирательству.

В Оксфорде все общество было прекрасно осведомлено о ее богатом собрании живописных полотен, а потому присутствовать на аукционах, где пускали с молотка картины и скульптуры, было для нее почти обязанностью. Действие, которое каждый раз разворачивалось пред глазами Джастины, напоминало ей плохой театр или, что вернее, это было больше похоже на цирк либо на эстраду.

Во время продажи аукционист напоминал конферансье. Покупатели размещались в креслах в несколько рядов. Они должны были хорошо видеть его, а он их. Это очень важно, так как объявление цены очень тонкое дело, окутанное тайной для непосвященных и непреодолимо загадочное для посторонних.

На самом же деле все было довольно просто, Джастина хорошо в этом разбиралась. Дело в том, что участники торгов, особенно профессиональные агенты по продаже, часто желают сохранить анонимность, чтобы избежать опасности соревнований с соперниками, которые вступают в борьбу либо ради самого соревнования, либо для того, чтобы специалист мог заметить в товаре ценность от них ускользающую.

Да и вообще многие торговцы и коллекционеры не появляются на аукционах лично, а предпочитают заранее сообщить аукционисту свою цену или же платят кому-нибудь, кто их замещает. Но это не самое страшное. Основная неприятность для посетителей кроется во втором способе сохранить секретность и анонимность, когда покупатель применяет целую серию сигналов, которыми может сообщить о надбавке. Например, почесать за ухом или поднять бровь. Особенно, если они хорошо знакомы с аукционистом.

Тот, естественно, прекрасно знает своих завсегдатаев и всегда заранее может прикинуть, что их интересует. В таком случае для взаимопонимания ему достаточно легкого поворота головы или улыбки. Когда зал заполнен завсегдатаями, цена «экземпляра» возрастает подчас с головокружительной скоростью, без всяких видимых кивков, и может случиться, что вещь достанется сидящему рядом с вами, который как будто ничего не делал во время торгов, а лишь моргал глазами.

Зная все это, люди не посвященные просто боятся посещать аукционы, чтобы – не дай Бог! – не приобрести случайно какую-нибудь вещь, ненароком почесав нос или чихнув. А если они там и появляются, то боятся лишний раз моргнуть, чтобы им не всучили насильно какой-нибудь старый дубовый стол. Именно это и вносит напряженность и драматичность в то действо, которое происходит в аукционном зале.

Питер Бэкстер впервые присутствовал на Оксфордском аукционе. Поэтому он, решив для начала просто приглядеться, занял место в одном из последних рядов. Он почти сразу заметил Джастину, которая была одна и сидела в первом ряду, но не мог привлечь к себе ее внимание, боясь сделать лишнее движение. Ему пришлось очень долго терпеть и сидеть не шелохнувшись, пока аукционист не объявил перерыв. Обнаружил он ее уже в холле, где она разговаривала с какой-то почтенной четой. Дождавшись, пока старички отойдут в сторону, Питер подошел сзади к Джастине и слегка коснулся ее плеча.

– Здравствуйте, миссис Хартгейм. Джастина невольно вздрогнула. На лице ее отразилось замешательство.

– Ничего, если я постою рядом с вами? – спросил Питер.

– Ничего, – Джастина нахмурилась. Несколько минут они стояли молча, делая вид, что разглядывают огромный пейзаж конца восемнадцатого века, который висел на стене.

– Жаль, что тебя не было тогда вечером. У тебя, Джастина, надо признать, прекрасный муж и, разумеется, мы говорили о тебе, – сказал Питер.

Он бросил на Джастину испытующий взгляд, – несмотря на ее ожидание, во взгляде его не было и тени обиды.

– Ну а как твои дела? – спросил он. – Я надеюсь, ты успешно со всем разобралась?

Джастине не хотелось больше врать. Она честно призналась, что Лион устроил этот ужин без ее согласия, и поэтому она просто не спешила домой в тот вечер.

Питер улыбнулся:

– Я, конечно же, догадался, – вздохнул он, – но все же мы соседи и будем вынуждены общаться. Хотим мы этого или нет. В конце концов прошлое нам пора забыть.

Он остановился, заглянул в ее глаза и сказал многозначительно, поставив ударение на последнем слове:

– У вас прекрасные дети и очень похожи на вас.

Лицо Джастины стало хмурым.

– Это дети не наши, – еле слышно выговорила она.

– Не ваши? А…

– А наши дети погибли. Уолтера и Молли мы позже взяли на воспитание.

Лицо Питера сразу же стало серьезным.

– Извини, пожалуйста, я не знал. Я не хотел причинить тебе боль.

– Ничего, – отмахнулась Джастина, – не стоит извиняться.

– Надеюсь сейчас у вас все хорошо? – участливо спросил Питер.

– Не совсем.

– Это почему же? – спросил Питер, изображая на своем лице сожаление.

– Это связано с твоим приездом, – буркнула Джастина.

Питер замолчал.

– Как ты можешь говорить такое, Джастина? – спросил он после короткой паузы. В голосе его прозвучала обида и боль.