Желтая гора

Она помнит день, когда сидела на корточках перед его кроватью и прижимала бутылку со льдом к вене – доктор велел после введения очередного препарата прижать холод на сорок минут.

Она сидела так уже долго. Ноги затекли, но готова была сидеть сколько угодно, лишь бы помочь хоть чем-то, облегчить его страдания. Прямо перед ее глазами была его рука, сквозь бинты отчетливо виднелся абсолютно черный, вздувшийся, похожий теперь на кусок резины от автомобильной покрышки палец. Марк смотрел на него и не верил, что это можно спасти. Она верила и учила его представлять, что эта чернота скоро лопнет и под ней окажется новая, живая, нежно-розовая плоть. Привезла ему книгу академика Сытина и заставляла каждую свободную минуту читать позитивные настрои. Выздоровление начинается в мозгу, учила она.

В этот момент в палату вошла подруга его мамы, безликая и грубая, как табуретка врач из соседнего отделения. Она уселась прямо на кровать и стала бесцеремонно оглядывать Марину сверху.

А Марина продолжала прижимать его вену. Кровь подсачивалась, она нервничала, но вида не подавала, чтобы лишний раз не волновать и без того испуганного Марка. А женщина сидела и, не скрывая неприязни, говорила Марку о ней, так, как будто ее здесь не было: «Вот теперь мы и проверим, по-настоящему тебя любят или нет. Здорового любить легко, а вот попробуй больного да походи за ним». Говорила с такой интонацией, словно радовалась редкой удаче проверить, действительно любят? Марина не знала, как выдержала тогда, не сорвалась. Помнила, что это подруга его мамы и к тому же врач…

Каждый раз, выйдя за порог больничной палаты, она не могла удержаться от слез и, выплакавшись по дороге, приходила домой и не могла переключиться ни на минуту и не думать об этой чертовой гангрене. Она дошла до того, что видела во сне его гангрену, но уже на своей руке и чувствовала всю его боль и страх. И не удивилась, если бы вдруг эта болезнь началась и у нее. Она похудела, спала мало и тревожно. Вечерами звонила его мама и выслушивала подробный отчет, что делали сегодня, какие препараты, процедуры и т. д. По нескольку раз задавая одни и те же вопросы, не очень-то внимательно слушая ответы. И Марина терпеливо рассказывала вновь и вновь. Положив трубку, она сидела в прострации обессиленная. Ничего не хотелось. По воскресеньям привозила его домой на такси и, запеленав руку до плеча в пленку, купала, неожиданно вспомнив, как ее в далеком детстве, в Сибири в деревенской домашней бане парила бабушка Мария, поливая из ковшика водой и приговаривая: «С гуся вода, с Маринушки худоба!» И Марина повторяла, как заклятье, бабушкины слова: «С гуся вода, с Маркуши болезнь и худоба»… Потом целый день кружила вокруг пострадавшего, кормила вкусненьким, домашним, развлекала, жалела, ласкала…

Ночью подходила к нему спящему, поправляла подушку под рукой, проверяла, не вышла ли игла из вены. Садилась рядом и смотрела на профиль Марка, его высокие скулы и думала: «Бедный мой, хороший, мученик, страдалец». Ложилась со слезами в своей спальне, чтобы до утра смотреть в потолок и изводить себя чувством вины.

В очередной ее приход хирург сообщил, что, когда все ненужное отвалится (одна или две фаланги почерневшего пальца, пока не знаем), нужно будет сделать пересадку кожи. И объяснил практически: где-то на бедре делается разрез, берется часть кожи, пересаживается, и рука на время пришивается к бедру. Для того чтобы кровеносные сосуды питали кожу, для того чтобы не произошло отторжение. Да, неудобно, и картина непривычная, можно сказать, дикая. Даже штаны самому снять будет сложно. Но вы же всегда рядом!

Ей казалось, он глумится над ней, рисуя эту перспективу. Сколько так придется жить? У всех по-разному, зависит от организма. Но, видимо, долго. Он действительно глумился, ничего этого не делали. Доктора раздражала эта женщина, как будто прописавшаяся в его палате. Ну, надо же, такая любовь! И к кому?! Ему надоело повторять на обходе пострадавшему простые рекомендации, которые тот даже не пытался уловить, а потом просто стал грубо прерывать на полуслове: «А вот придет Марина, вы это все ей скажите». То ли он действительно был слабоумный, то ли лишний раз хотел похвастаться – вот такая женщина бегает к нему три раза на день, ухаживает за ним, великим, решил хирург. А Марина, в очередной раз выходя из палаты, винила себя во всем. Это она подарила ему кольцо. Взрослая дочь однажды ее спросила:

– Ты ему еще что-то дарила? Вспомни.

– Ну так, мелочь, – футболки, телефон, кроссовки.