Желтая гора

Он был награжден бриллиантовым крестом на клобук от Патриарха всея Руси, Сталинской премией за научные труды, медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Однако автора 55 научных трудов по анатомии и десяти томов проповедей продолжали травить и после войны, и он снова вернулся в ссылку! Он чувствовал присутствие Бога в своей жизни и ничего не боялся, ничего не страшился, ни от чего не уклонялся. Но мужественно и с любовью к людям и в мире осуществлял свое служение. В юности Лука великолепно рисовал и, окончив сначала гимназию, а затем художественную школу, готов был поступить в Петербургскую академию художеств. Он мечтал стать художником, но во время вступительных экзаменов им овладело сомнение: вправе ли он заниматься тем, что ему нравится, когда вокруг столько страждущих, требующих помощи? И он поступил на медицинский факультет Киевского университета. Молодой врач по окончании университета получил диплом с отличием. Он был уникальным хирургом и ученым. Святитель Лука делал операции на глазах, на печени, на желудке, на позвоночнике, гинекологические операции, трепанацию черепа. По его учебникам и в третьем тысячелетии учатся студенты. Валентин Феликсович умер 11 июня – в День Всех Святых в 1961 году. Три дня не иссякал поток людей к гробу владыки и врача, а в день похорон процессия растянулась на три километра. Затем стали поступать сообщения, что многие больные, приходившие к могиле святителя Луки, по молитвам получали исцеление…Определением Архиерейского собора 2000 года святитель Лука был причислен к лику святых. Его мощи установлены для поклонения в Свято-Троицком кафедральном соборе Симферополя.

Сегодня, заговорив об уникальном человеке, недавно жившем среди нас, Марина удивилась реакции владыки:

– Мы не считаем его святым! – категорически возразил он.

– Почему?

– По многим причинам. Одна из них – так называемые «духовные» служители, под рясой коих проступают очертания погон, не имеют право причислять кого бы то ни было к святым. Да, он прожил достойную жизнь врача и сделал много для народа и образования, никто не спорит, но зачем пошел в священники? Иоанн Крондштадтский спас несоизмеримо больше душ. В организованном им Доме трудолюбия обездоленные люди, независимо от вероисповедания, могли найти не только приют и пищу, а и научиться какому-либо ремеслу, получить работу. Праведный Иоанн, которого называли Всероссийским батюшкой, своей верой и любовью к ближним, как солнцем, согревал сердца людей и своими молитвами помогал и исцелял. Преподобномученица великая княгиня Елизавета Федоровна, основавшая Марфо-Мариинскую обитель в Москве. За сравнительно недолгий срок своего существования этот островок милосердия смог вернуть к полноценной жизни множество отчаявшихся несчастных людей. Это Святые. И их на Руси больше сотни. А святых со скальпелем не бывает! Святому скальпель не нужен! Ты должна знать, что у каждого хирурга есть свое кладбище! Пирогов спасся – честно своим делом занимался, пусть бы и Войно-Ясенецкий выбрал либо то, либо это. Он действительно был труженик и много принес пользы, но однозначно не святой! – закрыл тему владыка и стал отвечать на вопросы спонсоров. Тех интересовало, откуда сегодня пополняются ряды рабочих для строительства колокольни и хозяйственных построек. И Марина вновь удивилась, узнав, что многие едут сюда прямо из мест заключения, владыка дает всем приют. Кто-то, приехав десять лет назад, раскаялся, воцерковился и уже не помышляет об иной жизни. Кто-то приходит на время и, обретя устойчивость, ищет себя на другом поприще, но сам факт, что «заблудших овец» здесь принимают всех без ограничения, не глядя на статью, по которой отбыли наказание, впечатлил Марину.

Первыми покинули стол гости, мать-игуменья еще долго обсуждала хозяйственные дела с владыкой, и Марина осмелилась спросить, не опасно ли находиться среди бывших уголовников. Он светло и широко улыбнулся.

– Если бы ты знала, с кем мне приходилось общаться и какие исповеди слышать после лихих девяностых! Нет зверя страшнее человека, и удивляюсь, как не сошел с ума тогда от этих историй. Бывало, неделями не мог уснуть. И ни с кем не поделишься – тайна исповеди, или ты не священнослужитель больше. Закалился. И ты, кстати, сильная. Зря тебе кажется, что монастырь не твое, я вижу тебя здесь, подумай.

– И что давало вам силы действительно не сойти с ума?

– Господь, только он. Ну и отстраненность, вы не мне, а Богу исповедуетесь.

Пожив среди монашек, Марина поняла, что не готова посвятить себя размеренной, предсказуемой жизни в монастыре, но владыка рассуждал иначе и однажды после исповеди сказал ей: «Оставайся. Никто в земляных клетках не сидит, ну разве что по собственному желанию! Я вот тоже думаю скоро уединиться. Дострою монастырь, передам в надежные руки и в свою нору, не интересно мне уже здесь, все сделал, что мог».