Желтая лихорадка

Она машинально пробегает письма одно за другим, группирует, подчеркивает в них что-то. И вдруг… Она вглядывается в имя и адрес отправителя. Что это? Какая-то фантастика! Габорне Лайоши, урожденная Изабелла Баркань. Изабелла Баркань! Не может быть. Таких совпадений не бывает. И фамилия Баркань редкая, и имя Изабелла тоже. В те времена, когда Пал Баркань работал в газете, у него родилась дочка, и он назвал ее Изабеллой. Многие подтрунивали над Барканем: как же это он, атеист и верный партиец, окрестил девочку католическим именем Изабелла? Баркань ледяным тоном заявил: «Все вы политически безграмотны. Изабелла Блюм — выдающаяся деятельница международного женского движения, и дочь названа в ее честь. Следующую дочь будут звать Марией, в честь Марии Кюри, третью Кларой, разумеется в честь Клары Цеткин, четвертую — Розой, в честь Розы Люксембург, и так далее». «А когда родится мальчик, назовете Иосифом Виссарионовичем?» — поинтересовался практикант Ференц Хорка. За дерзкий вопрос Хорку выгнали из газеты… Но если Габорне Лайоши действительно дочь того самого Барканя, почему она обращается к журналистке, защищающей обездоленных? Розыгрыш? Злая шутка? Провокация? Ведь и письмо ее тоже какая-то несусветная чушь.

«Я молодой специалист, проживаю в селе Борш, получила назначение на работу в Дом культуры соседнего села, Харшаштаня, это в шестнадцати километрах. Мой муж работает в кооперативе мебельщиков, у нас трехлетний малыш. Раньше я каждый день ездила на работу и обратно, но вот уже два месяца вечером после работы я не возвращаюсь домой и сплю в Доме культуры на узком диванчике, потому что село Харшаштаню я могу покинуть только по письменному разрешению доктора Сухаи-Кашша, возглавляющего административную группу сельского совета…»

Что это? Такого не может быть. Бедняжка, наверно, она сумасшедшая. Хотя, судя по почерку, не похоже. И не может она быть дочерью Пала Барканя. Кто посмеет учинить такое с дочерью Барканя? Или всемогущий Баркань уже низвержен?

Кати откладывает письмо, но тут же снова берет и читает еще раз с начала до конца. Нет, это явный розыгрыш! В наши дни такое просто невозможно. Двадцать пять лет назад Баркань мог приказать ей: «Завтра утром в семь часов быть на вокзале, поедете с фотографом в Репцилак!» На вокзал, разумеется, никто больше не пришел, и в Репцилаке тоже не произошло ничего такого, ради чего стоило туда ехать. Но Баркань орал на нее: «С чего ты взяла, что надо ехать в Репцилак? Я сказал — в Беретёуфлу! Лентяйка! Саботажница!» Дома Кати ждал маленький ребенок, но она ехала в любое время, в любую погоду. Ведь она была единственным кормильцем в семье. Боже правый! Еще и сейчас, двадцать пять лет спустя, сердце начинает колотиться от возмущения!

Почему именно мне пишет Изабелла Баркань? Разве она не знает, как я ненавидела ее отца?! И что стало с этим самодуром? Жив ли он еще? Надо бы разобраться во всем этом деле. Тут какая-то тайна.

Придя в редакцию, Кати на большой карте пытается отыскать Харшаштаню. В секретариате редакции суматоха, снуют туда-сюда люди. Помощник заведующего приносит верстку завтрашней газеты. На шестой странице… Кати вздрагивает: она видит свою статью, сверстанную в рубрике «Окно». В рамочке и подпись факсимильная. Надменная секретарша главного сегодня сама любезность.

— Сервус, Катика! Как раз собралась сходить за тобой. Шеф уже разыскивал тебя.

В кабинете главного редактора за столом вместо Колтаи сидит Имреи, его заместитель. Кати удивленно смотрит на него.

— Ты здесь?

— В данный момент — временно исполняющий должность главного редактора.

— А Колтаи?

— Ты что, не слушала сегодня радио?

— Нет. А что случилось?

— Автомобильная катастрофа. Они вместе с Балажем Ивани ехали на совещание. За рулем был Ивани. Неправильный обгон, они врезались в рефрижератор. Колтаи не был пристегнут ремнем безопасности и вылетел через лобовое стекло. Он скончался на месте. Ивани — в тяжелом состоянии. Видимость на дороге была хорошая, полотно шоссе сухое…

— Он не был пьян?

— Наверняка. Актуализируй все свои статьи для «Окон», а в воскресное приложение постарайся дать что-нибудь совершенно свеженькое…