Желтая лихорадка

— Да ты с ума сошел! На каком основании я конфискую жилье у стариков?

— Мне ли обучать тебя административному праву? Ты уж сам придумай основания. Например, строительство автострады или завода, нового жилого массива, а то какого-нибудь центра отдыха трудящихся или игровой площадки для пионеров и пенсионеров…

— Для этого нужны проекты и много всяких бумаг.

— А мне нужен дом! Остальное — это уже твои проблемы.

Сухаи-Кашш смотрит на календарь. Может, этот календарь всегда висел на стене, над столом Эдена? А может, это его новое приобретение? Но факт остается фактом: Кашш до сих пор почему-то не замечал его. Над фотопейзажем краснеет огромная надпись: 28 МАЯ. Эмилев день! В распахнутое окно виден сад и обрамляющая его густая изгородь цветущей сирени. Из-за листьев-сердечек выглядывают лиловые гроздья. Небо безоблачное и синее. Антал Кашш поднимает стакан.

— Я пью за Эмиля из рода Эмилиусов, что по-латыни означает: «соревнующийся, состязающийся».

— Что с тобой?

Голос Эдена доносится откуда-то издалека. Что с ним? Да ничего! Просто сегодня 28 мая, Эмилев день. В этот день у них на кухне варят куриный суп, сбивают крем для шоколадного торта, пекут пирог. В столовой — большой стол под белой скатертью, старинный фарфор «Альтвиен»[24]. Прислуга надраивает потемневшие серебряные ложки. Эмилю надевают праздничный костюмчик. Чинно рассаживаются вокруг стола, и дедушка, его благородие Эмиль Паланкаи фон Надьпаланкаи, кивком подает знак. Эмиль поднимается, красный как рак, и тараторит: «Эмиль — от латинского слова «эмилиус», что означает «соревнующийся, состязающийся». В качестве консула в 218 году до рождества Христова Эмилиус Паулус защищал от Ганнибала Сагунт, крепость в Иберии…»

— Чего ты там лопочешь?

В руках у дедушки бокал с вином, он поднимает его все выше и выше. Если Эмиль без ошибки перечислит всех Эмилей в роду, ему тут же разрешат отхлебнуть глоточек вина. Дедушка улыбается, треплет внука по щеке. «Ты далеко пойдешь, внук мой! Не посрамил имени своего»…

— Виски!

— Может, все-таки кофе?

— Я пить хочу.

В Надьпаланке их родовое имение. Удобный, большой дом, службы, конюшни. Эмиль — состязающийся, соревнующийся. Эмилю восемь лет. На следующий год он уже сможет ездить верхом. Ему нужно обучиться многому: верховой езде, фехтованию, плаванию, ходьбе на лыжах. В следующем году он с матерью поедет в Земмеринг.

Пока Ганнибал штурмовал крепость Сагунт в Испании, неся поражение иллирийцам, Эмиль во времена диктатуры Фабия Кунктатора, в 216 году до нашей эры, во второй раз стал консулом.

Восьмилетний Эмиль выучил наизусть весь этот текст. Он, правда, не совсем помнит, как Эмилиус вел себя в битве под Пидной. «…против македонского царя Персея… захватив огромные трофеи…» — декламирует он до того самого места, где Сципион Эмилианус Африканский… И чувствует, что это он сам стоит под стенами Карфагена, еще немного, и он снесет их и покорит пунов. Тут дедушка протягивает ему бокал с вином и говорит: «Выпей, внучек, ты достоин своего имени!»

Эден всерьез перепуган: Эмиль пьян мертвецки, но все еще кричит, требует вина.

— Ложись спать. Не дури! Я тебя домой не доведу. И так все село ржет над тобой.

— Надо мной? Надо мной?! Всякого, кто засмеется, я собственноручно убью. Дай выпить! Ты что, не понимаешь? И выгони отсюда эту бабу!

— Нет здесь никого. Тем более бабы.

Как это никого? Здорово этот идиот напился, раз никого не видит! Вон она стоит — Изабелла, видите ли, директор Дома культуры. Ишь ощерилась! «Вы правы, пока вы начальник!»

— Я всегда буду твоим начальником! — кричит Сухаи-Кашш. — Всегда! Ясно? Через два месяца Матёфи уходит на пенсию, и я стану вместо него председателем совета. Доктор Сухаи-Кашш — председатель совета! Еще десять лет, пятнадцать лет я буду командовать вами и ходить по вашим грязным улицам! Сейчас Анталу Кашшу сорок восемь лет, а мне пятьдесят четыре. Почему я должен отрабатывать лишних шесть лет ради того, чтобы какой-то Кашш получал свою убогую пенсию?! Где мое доброе старое имя? Я Эмиль из римского рода Эмилиусов. Вперед, самураи, вперед, воины! Дикиру даке хаяку кимасу… Иду, пока могу! Надо выползти, выползти из этой проклятой змеиной шкуры. Отпустите меня, я — Эмиль Паланкаи!

— Да спи ты, не ори! — говорит Эден и волоком тащит его к дивану.

— Касикомаримасита! Слушаю и повинуюсь, — отвечает Эмиль и проваливается в темноту.