Жёлтая магнолия (СИ)

Чудесное творение пансионных кружевниц сейчас еще не расшито драгоценностями, а его край испачкан кровью. Кровь, конечно, пытались сводить, но бурое пятно всё равно осталось, глубоко въевшись в переплетение шёлковых нитей.

В углу стоит девочка, видимо одна из кружевниц, что работала над фатой, и её глаза как две плошки полные ужаса, а рядом возвышается старая карга маэсса Ромола с розгой в руке.

— У неё носом кровь пошла, вот всё и изгваздала, дрянь! — и маэсса Ромола бьёт девочку розгой прямо по руками. — Мы всё, что смогли сделали, синьора! Но это же шёлк, боюсь тут уже ничего не исправить.

— Я не надену её! — восклицает Вероника. — Это дурной знак! Надо перенести свадьбу!

— Ещё как наденешь, — шипит Умберта. — Мы не станем переносить свадьбу из-за какой-то там фаты!

— Но это дурной знак! Не будет счастливой жизни!

— У тебя и так её не будет, дурочка! Ты что себе вообразила? — Умберта поворачивается к сестре Агнессе и приказывает, как будто щёлкает бичом: — Все пошли вон! И эту дрянь с собой заберите, — она указывает на девочку, — вышвырните её на улицу. Нам тут не нужна неряха! Чтоб ноги её больше здесь не было! Только выпорите сначала, как следует!

— Да синьора! — сестра Агнесса с готовностью бросается к дверям.

А когда комната пустеет, Умберта поворачивается к Веронике, впивается в её плечи крючковатыми пальцами и произносит тихим голосом, полным яда:

— Ты наденешь фату и сделаешь, как я сказала. Или я отправлю тебя туда, где тебе самое место. Ты всё поняла?

Из прекрасных глаз Вероники начинают капать крупные слёзы и губы дрожат от обиды и страха.

— Но… когда я всё сделаю, я же всё равно останусь женой синьора Лоренцо… — бормочет она.

— Останешься? Возможно… Вопрос — надолго ли? Так что не разочаровывай меня. На фату нашьём побольше жемчуга, Лоренцо щедр, так что не поскупится. А жемчуг потом станет твоим. И ничего не будет видно. Ну же, не реви, — Умберта достаёт из кармана платок и суёт в руки Веронике. — Мы уже почти у цели.

— … а теперь и синьор Райнере женится! Хотя это всё ещё держится втайне, но я слышала, что о помолвке объявят завтра на балу у герцога Ногарола, как раз на открытии карнавала. Не зря мы все молились Мадонне — теперь у нас будет много заказов! Синьоре Беатриче придётся обновить весь гардероб! Две красавицы-невесты в одном доме, какая удача!

Удача?! О, Светлейшая…

Было так больно, как будто она разом проглотила морского ежа, и все его иглы вошли в тело где-то в желудке. И причину этой душевной боли Дамиана понять не могла, потому что… всё ведь так, как и должно быть. А для неё это и правда, небывалая удача…

Тогда почему ей хочется плакать?

Монна Риччи была права. Платье сидело идеально.

Дамиана стояла перед зеркалом и смотрела на своё отражение. Платье из зелёного шёлкового муара облегало грудь, талию и живот, как вторая кожа и собиралось сзади пышным каскадом. Открытые плечи, переливы ткани и никаких украшений в виде рюшей или бантов.