Желтая птица

Армада склянок на столе,
В мензурке капли,
Пот проступает на челе,
Слова иссякли…
Я не хочу ни пить, ни есть,
Ни слушать песни.
О дай мне, врач, такую смесь,
Чтоб я воскресла…
Но фармацевт бессилен тут,
Руками водит —
Известен в точности маршрут:
То хороводит
Порою бесов череда,
Порою ангел.
Одна любовь тебе еда —
Пророчит Ванга…
И вся аптека не спасет,
Так что случилось?
Благая весть к тебе идет,
Ты лишь влюбилась…

Маат

Я была мудра и права, не брала векселя в залог.
Веселили меня слова и все те у моих ног,
Кто шептал о любви мне, хохотала: пошли прочь,
А теперь стою на земле и в глазах лишь твоя ночь —
То ли ждет меня эшафот, то ли проповедь, то ли ад —
Я стою у твоих ворот, как египетская Маат.

У тебя нет имени для меня

У тебя нет имени для меня, я пока ничто, я пока целина —
Не целована и не узнана, холодна, как монахи в пустыни,
Только сердце бьется мое не так, это только сон или верный знак.
Может, я лишь просто в рулетке приз, или прихоть мелкая,
                         иль каприз,
Может, я похмельный с утра синдром, ты случайно коснешься
                         меня бедром.
Пропустив меж пальцами, как песок, а потом прострелишь
                      насквозь висок
Чтоб не мучилась тут, ожидая зря, в разоренном храме у алтаря.

Матрица

Ты говоришь: устал и потерялся в пространстве круговерти чисел,
И выходной сегодня не удался, и на работе слишком много
                          писем…
А я зову тебя в совсем другие дали, чтобы друг друга мы
                          не потеряли.
Поедем, милый, в зимний Коктебель? Там бог качает
                        море-колыбель,
Там тишина и никого вокруг, и только там замкнется
                        нужный круг,
И только та смешная глухомань нас выведет за матричную грань.

Молчание

Ничто не вечно, ничего не ново, какое бы не вымолвила слово —
Оно вторичным будет, мы ж не дети, давно уже живем
                         на этом свете.
Зима, весна, любое время года и солнце на краю у небосвода,
Постельный грех с приправой алкоголя и о любви бубняще
                         кто-то молит.
И я молчу, не скатываясь в раж, ведь это все дешевый антураж
Обыденных земных прикосновений, но не моих небесных
                        откровений.
Я не читаю на ночь «Отче наш…» — мешает сильно
                    мой шаманский стаж
И практика земного реализма, приправленная толикой цинизма,
Но наизусть тебя в себе учу, надеясь на партнерскую ничью.

Садовое, Тверская, переулки…