Желтый

В первый момент мне кажется, ничего особенного не происходит. Ну, река. Прекрасная, как обычно. Несет свои воды к Нерис, куда вот-вот, буквально через пару километров отсюда благополучно впадет; впрочем, если смотреть на нее внимательно и одновременно расфокусировав зрение, можно увидеть, что на самом деле она течет во всех направлениях сразу – вперед, назад, от берега к берегу, снизу вверх, с поверхности в глубину, и еще по каким-то хитрым диагоналям, чтобы окончательно всех запутать. Но в этом ничего нового нет, Вильняле всегда такая. За это, собственно, я ее и люблю.

Открываю рот, чтобы спросить, куда именно надо смотреть и на что обратить внимание, но так и остаюсь стоять с открытым ртом, потому что уже понимаю, о чем он. Вижу густую сияющую черноту, темнее, чем сама тьма, и одновременно ярче любого света, которая растекается во все стороны из одной точки, как сияют расходящиеся лучи, как растут из сердцевины лепестки хризантемы. И эта точка, сердце сияющей тьмы – одна из самых прекрасных вещей на свете. Не знаю, не могу объяснить почему.

– Это один… скажем так, мой приятель купается, – как ни в чем не бывало объясняет Нёхиси. – Я сам его об этом просил, юным рекам такие знакомства на пользу, и он пошел мне навстречу, но это сейчас не особенно важно. Важно, что я давно хотел вас свести и поглядеть, что из этого выйдет. Но не был уверен, что тебе эта встреча хорошо зайдет. И вдруг, спасибо Сетям Счастливых Случайностей – говорю же, они на нас самих тоже действуют! – удачно представился случай проверить. Тебе же нравится его тьма?

– Нравится – не то слово, – наконец выдыхаю я.

– Ну и отлично, – кивает Нёхиси. И увлекает меня за собой под мост. К счастью, не в ледяную воду, а просто на берег. В кои-то веки вовремя вспомнил, что я пока не до такой степени дух, чтобы в ноябре в речке купаться. Какой-то он сегодня подозрительно милосердный. Таково, вероятно, облагораживающее влияние тяжелого физического труда.

Сердце сияющей тьмы теперь совсем близко, и я чувствую себя примерно как кот возле натопленной печки. То есть уже и так хорошо – дальше некуда. Но все равно хочется еще поближе к ней подойти. Нёхиси это явно понимает и предусмотрительно придерживает меня за шиворот, чтобы в воду не полез.

– Надо же, не думал, что вы так отлично поладите, – удивляется он.

– Так я же еще ни с кем не успел поладить, – начинаю я, но умолкаю, потому что над рекой поднимается высоченный столб яркого черного света. И почему-то говорит совершенно человеческим голосом, низким и таким притягательным, что я бы за ним, не раздумывая, на край света пошел:

– Только не вздумайте сказать, что сперли мою одежду и теперь мне придется выйти за вас замуж. Я, собственно, не то чтобы против. Просто сами же не обрадуетесь.

– Да мы-то, может, и обрадуемся, – ухмыляется Нёхиси. – Пока не попробуешь, не узнаешь. Но твое барахло мы не трогали. Плохое начало разговора – оставить собеседника без штанов.

Черный свет поднимается над рекой, постепенно рассеиваясь, и одновременно на берегу так же постепенно появляется человек. Что интересно, действительно раздетый. То есть вот прямо сейчас натягивающий на мокрое тело штаны.

– А, это ты! – приветливо говорит он Нёхиси. – Представляешь, не сразу тебя узнал. Сколько знакомы, впервые ошибся. Людям в таких случаях говорят: «Будешь богатым». А что это означает для тебя, даже предположить не могу.

– Ну как – что? Тоже буду богатым, – пожимает плечами Нёхиси. – Давно пора. У меня, видишь, практически дитя на руках, – и бесцеремонно тычет в меня пальцем.

– Щас зареву, – угрожающим басом говорю я. – Я, между прочим, охвачен мистическим ужасом. Никогда не видел, чтобы в такую холодрыгу в реке купались. Конфету хоть, что ли, дай.

Нёхиси невозмутимо вынимает из кармана – не конфету, конечно, так далеко его сговорчивость редко заходит – а почему-то батон итальянского хлеба «чиабатта»; впрочем, свежий, даже немного теплый. Так что сойдет, – думаю я, откусив практически добрую четверть. И только теперь понимаю, насколько проголодался. Но вежливо спрашиваю обоих:

– Скажите честно, вам оставлять?

Незнакомец, уже не только натянувший штаны, но и надевший пальто, сразу превратившее его в респектабельного горожанина, только что вышедшего из офиса, а не вылезшего из реки, отрицательно мотает головой.

– Спасибо. Я высоко ценю готовность голодного человека поделиться едой. Но, по правде сказать, вся эта ваша еда для меня до сих пор кропотливый труд. И когда можно его избежать, не вызывая лишних вопросов, я пользуюсь этой возможностью.

– У меня сперва тоже так было, – кивает Нёхиси. – Но я как-то быстро втянулся и начал получать удовольствие от еды и напитков. А теперь меня от них за уши не оттащить!

В подтверждение сказанного он отламывает примерно половину того, что у меня осталось. И целиком отправляет в рот.

– Ну все-таки мы очень разные, – улыбается незнакомец в пальто.