Желтый

Все это пригодилось не наутро, а в тот же вечер, когда вернувшись в арендованную квартиру, понял, что погибает от голода, а в доме ни крошки; сам дурак, столько бродил по городу и ничего не сообразил купить, даже кофе. Если бы не обновки, вот прямо сейчас, пожалуй, и взвыл бы от вынужденной необходимости снова выходить в ледяной ад. А так переоделся в теплую сухую одежду, капюшон на голову, и вперед, совершенно довольный таким поворотом событий: устал, замерз, заленился, хотел залечь на диване с планшетом, но хрен тебе, будешь дальше гулять!

Когда выходишь из дома в новой одежде, сменив не что-то одно, а сразу весь гардероб, чувствуешь себя странно. Как будто не только одежда новая, но и упакованный в нее человек. Смешное ощущение, – думал Эдо. – И скорее приятное. Надо его запомнить и иногда повторять.

Было довольно поздно, поэтому зашел в первую же открытую пиццерию под названием «Jurgis ir Drakonas»[29]; сперва не сообразил, но буквально минутой позже, расшифровав название, рассмеялся: лучший в мире апокриф о последствиях битвы Святого Георгия со змием. И правда, глупо сражаться насмерть, когда можно спокойно поговорить, например, обсудить общий бизнес. Святой Георгий – мужик хозяйственный, сразу, небось, смекнул, что дракон пышет жаром не хуже, чем дровяная печь.

Вышел оттуда, чрезвычайно довольный удачной версией неаполитанской пиццы – почему-то не ожидал, что ему понравится. Вдруг понял, что так долго тянул с обедом, опасаясь разочароваться: трудно любить город, где тебя плохо кормят. А не любить его – деньги на ветер. Зачем тогда вообще приезжал?

Весело изумился – боже, какой же я все-таки смешной. Не то чтобы неожиданное открытие; то есть вообще, будем честны, не открытие, но все равно чертовски приятное. Быть несмешным в мои годы может любой дурак. А я – еще вполне ничего так. Вон, приехал незнамо куда по купленному в приступе лунатизма билету и хожу по незнакомому городу, из всех возможных проблем опасаясь только одной: разлюбить его раньше времени. Что тут скажешь, полет нормальный. Наливайте – всего, да побольше. Хочу еще.

И кстати насчет «наливайте». Во-первых, и правда, почему бы не выпить, если увижу подходящее место. Надо внимательно смотреть по сторонам. А во-вторых, мне бы кофе домой, на утро. Но это, конечно, вряд ли. Где я его среди ночи куплю? Ну, сам дурак. Надо было раньше вспомнить. С другой стороны, когда у меня в последний раз было утро без кофе? Тоже в каком-то смысле приключение. Так что пусть.

Однако проблема с кофе решилась сама собой: он случайно нашел открытую кофейню. Вернее, сперва увидел сияющий стол. Натурально, светящийся, как будто под него закатилась маленькая голубая звезда. Ясно, что где-нибудь под столешницей просто прикручен светильник, но глаз оторвать невозможно. Чудеса!

Удивительный стол стоял прямо на улице, но не сам по себе, а в окружении стульев, под навесом, условно защищающим от ледяного снего-дождя. Причем не просто на улице, а у входа в кофейню, где не только горел свет, но и сидели какие-то люди. И работал кофейный аппарат.

Вошел туда не столько в надежде раздобыть кофе наутро, сколько из чувства долга. Кофейня, работающая в половине одиннадцатого вечера, да еще и с уличными столами в конце ноября, в холодном северном городе, по его меркам была практически чудом. А чудеса, даже такие мелкие, следует уважать. По крайней мере, не игнорировать, когда они встают на твоем пути – такова была его логика. Не только сейчас, а сколько себя помнил, всегда.

Награда превзошла ожидания: оказалось, что здесь можно не только выпить кофе, но и купить пачку с собой. Выбрал какую-то африканскую смесь, судя по запаху, более чем неплохую. Ну и дела. На радостях заказал себе маленький черный. Получил картонный стакан, отправился с ним на улицу, сел за сияющий стол, благословляя новую куртку, такую теплую, словно в подкладку зашили лето. Не все целиком, конечно, а, например, знойный полдень какого-нибудь июльского дня. Самодовольно подумал: наверное, я на весь город один такой морозостойкий придурок, на улице с кофе сижу. Но тут же понял, что рано присвоил лавры: за соседним столом, не светящимся, а обычным, сидел еще один такой же ненормальный. Даже гораздо хуже, с непокрытой головой и в тонком на вид пальто. В расслабленной позе, как курортник в шезлонге, еще и ноги закинул на соседний стул. Суровые северные нравы, – весело подумал Эдо. – Передо мной местный супергерой, человек-ледокол. А я так, погулять вышел. И, надо сказать, просто отлично вышел я погулять.

– В городе Вильнюсе, – вдруг сказал человек-ледокол, – живут спящие люди. Спят в своих теплых кроватях и видят сны о том, как сидят ноябрьскими ночами в своих любимых летних кафе.

– Что?!

Это было так неожиданно, что Эдо вскочил, опрокинув стул. Но взял себя в руки, поднял стул, поставил на место. И, немного поколебавшись, сел на него сам. В самом деле, не бежать же отсюда, не допив кофе, только потому, что какой-то незнакомец без шапки говорит – почему-то по-русски – примерно такие вещи, какие я когда-то писал.