Желтый

– Представляешь, я тебя не узнал. Думал, это чудище меня сейчас проглотит и пойдет себе дальше. Но все равно очень тебе обрадовался. Типа если в мире бывает такое, то мир – о-го-го. Не обидно в таком месте ни родиться, ни умереть. Вообще ни хрена не обидно при условии, что ты есть.

– Ты и в самый первый раз так подумал, – напоминает Нёхиси. – И тоже почему-то обрадовался, да так сильно, что сбил меня с толку. Я тогда всерьез огорчился, что не ем людей, поэтому не смогу сделать тебя счастливым. Но потом выяснилось, что есть и другие способы тебя порадовать. Прямо камень с души упал!

– А ты как здесь вообще оказался? – спрашиваю я. – Для тебя же нет Серого Ада. Вы с ним просто не можете в одной точке совпасть.

Нёхиси совершенно по-человечески пожимает плечами:

– Но ты-то для меня есть. И уж тебя я всегда отыщу, куда бы ты ни забрался. В этом, собственно, и заключалась идея; между прочим, не чья-нибудь, а твоя: если я найду тебя в нужный момент, Серый Ад сам исчезнет, не выдержав моего присутствия. Ну, строго говоря, не сам, а Вселенная его сразу отменит, чтобы избежать опасного парадокса. В этом смысле на Вселенную можно положиться; все бы так строго соблюдали собственные законы, как она… Погоди, а ты что, вообще ни хрена не помнишь? Даже в общих чертах? Ну и дела.

Я отрицательно мотаю головой, одновременно пытаясь справиться с обступающей меня бездной: оказывается, у меня был гениальный план, о котором я почему-то забыл. И, наверное, все испортил. Надо было не побеждать Серый Ад своими скромными силами, а сдержанно в нем страдать, ожидая подмоги. А так наверное Нёхиси уже нечего было отменять? И если мои усилия уничтожили не все целиком, а только отдельный фрагмент, придется начинать все сначала?.. Вот счастье-то. Пристрелите меня.

– Да не парься ты, – ухмыляется Нёхиси. – Нормально мы все провернули. В смысле я успел вовремя. А как ты думаешь, почему река снова стала такой, как есть?

– Потому, что я ее выторговал. Нет?

– Твоя торговля – это было зашибись как круто, – серьезно говорит Нёхиси. – Где угодно, включая Лютую Пропасть Шаи и Последнюю Ложную Тропу Йезна, она бы сработала, как магия высшего уровня, но только не в этом дурацком Сером Аду. По логике Серого Ада, ты перед смертью обязательно должен был убедиться, что все сделал напрасно, твоя жертва только ухудшила ситуацию, а изменить уже ничего нельзя.

– Хренассе, – выдыхаю, невольно содрогнувшись от ужаса. – Думал, что так уже влип – хуже вообще не бывает. А получается, самого страшного все-таки избежал.

– Ну а чего ты хотел? Низшая октава всякого действия – тщетность, а в Сером Аду все приходит к своей низшей октаве. В этом, собственно, и заключается его смысл.

– То есть ни хрена я его не победил? – мрачно спрашиваю я.

Сам понимаю, что важно сейчас не это, главное – Нёхиси успел вовремя, и Серого Ада для нас больше нет. Но все равно ужасно обидно внезапно выяснить, что в ходе победоносной в целом войны продул важнейшее из сражений. То, на которое все поставил. А что дело потом закончилось в твою пользу – ну, просто повезло.

– Да победил ты, – улыбается Нёхиси. – Причем заранее, в тот самый момент, когда уговорил меня влезть в это дело. Теперь я, кстати, тоже этому рад. Сам знаешь, я бережно отношусь к любым наваждениям, включая крайне неприятные с человеческой точки зрения. Примерно так же, как и к растениям: не делю их на «полезные» и «сорняки». И этот ваш Серый Ад отменять согласился только потому, что тебе так приспичило. Тот самый случай, когда проще сделать, чем в сотый раз объяснять, почему нет. Но досадовал на свою сговорчивость, пока своими глазами эту дрянь не увидел. И понял, что ты был совершенно прав. Все можно, все сущее допустимо, всему, что есть, следует продолжать быть, но такое мрачное свинство на нашей с тобой земле устраивать – совершенно точно нельзя!

Жанна

Ехала в такси из торгового центра – набрала столько кошачьей и человечьей еды, что своими ногами уже никак, а позвонить в такси проще, чем хлопотать с прокатной машиной; в общем, Жанна сидела рядом с пожилым усатым таксистом и как раз прикидывала, удобно ли будет попросить его выключить радио или хотя бы выбрать другую станцию, потому что многое может вытерпеть человек, но «может» не означает «обязан». В частности, адову попсу на понятном ему языке ни один живой человек совершенно точно терпеть не должен, – думала Жанна, досадуя на избыток неизвестно откуда взявшейся деликатности. Не решишься человека обидеть, будешь как дура до дома терпеть.

И тут радио заткнулось само, прямо посреди очередного монотонного припева: «Ты не такой, не такой», – захлебнулось, захрипело и замолчало, так что Жанна сперва решила, будто радио поломалось исключительно усилием ее воли, даже успела устыдиться: я-то что, через пару минут выйду, а мужику наверное грустно будет рулить в тишине. Но тут приемник строго сказал: «Поднимается черный ветер». И еще раз, погромче: «Поднимается черный ветер!» И повторил еще несколько раз, видимо для глуховатых, по крайней мере, под конец уже натурально орал.