Желтый дьявол. Том 1

Не доезжая площади, останавливается на Вокзальном проспекте чей-то бесшумный автомобиль. Опираясь на руку франтовато одетого ад'ютанта, из автомобиля выходит баронесса Глинская.

— Найдите мне Леонида Дмитриевича, — говорит она ад'ютанту.

— Слушаю-с!

Сквозь лорнет скользит по толпе взгляд баронессы, и останавливается на Луцком.

— О! Кто это?

В это время группа офицеров, во главе с генералом Хорватом, окружает баронессу. Глаза его превосходительства подернуты похотливой дымкой.

— Здравствуйте, ваше превосходительство! — и Глинская нехотя отводит лорнет от Луцкого, — здравствуйте, господа! Ну-с, Леонид Дмитриевич, что нового?

— Прежде всего, баронесса, всегда приятной и лучшей новостью являетесь вы…

— Ваше превосходительство!.. — но офицеры не дают ей говорить, засыпая ее комплиментами.

Баронесса слушает их равнодушно. Она привыкла ко всему этому, как к должному и полагающемуся…

— Скажите, кто этот красивый офицер, справа от нас? — спрашивает баронесса кого-то из присутствующих.

— Это офицер генерального штаба Луцкий. Большая умница и милейший человек. Смелый, талантливый и, главное, любит Россию.

— Откуда он?

— Он приехал к нам, прорвавшись через большевистский лагерь, и сразу проявил себя, как отличный организатор. Вероятно, он будет помощником генерала Андогского.

— Познакомьте меня с ним, — лениво играя веером, говорит баронесса.

— О, пожалуйста!

Кто-то из офицеров направляется к Луцкому и сообщает ему о желании баронессы. Луцкий уже заинтересовался лорнирующей его дамой. Он не может скрыть своего восхищения, когда подходит к баронессе.

Медленным движением баронесса протягивает ему руку, и, когда он почтительно кланяется ей, она непринужденно говорит:

— Я очень рада!

— Благодарю! Считаю за счастье.

— Ну, а теперь, господа, я вношу маленькое предложение. Молебен кончается, — едемте ко мне. Ведь сегодня наш общий праздник. Надеюсь, что и вы не откажетесь, — обращается она к Луцкому.

— Баронесса, я не ожидал такой чести. И, если хотя на минуту сумею доставить вам удовольствие, я буду счастлив…

— Ну, вот и хорошо. Едемте!

2. Банкет

Отель Модерн. Два, соединенных вместе, роскошно обставленных номера — один в две, другой в три комнаты, — занимает баронесса Глинская.

Большая гостиная залита солнечным светом, сверкает золотом бра, багетов, бордюра и граненым хрусталем царски сервированного стола.

Шумное общество, сливки харбинской аристократии со смехом и шутками — только что от молебствия.

Декольте. Тюль. Бриллианты. Желтые скулы японцев. Фраки. Мундиры. Блеск.

Событие национальной радости отмечает баронесса банкетом.

По правую руку баронессы — генерал Хорват. Плавно покачивается седая борода, и в руке высоко… бокал.

— …и кончая мою речь, господа, я должен сказать, что три солнца сияют для нас в этот праздник: первое божье, на небе; второе — оттуда, с Урала — солнце победы и третье… на губах улыбка, бородка склоняется: — третье — в глазах нашей прелестной очаровательной хозяйки…

— Браво! Браво! Шарман!.. — в восторге две молодые княжны Голицыны.

Луцкий вспоминает невольно четвертое солнце… То… Над зданием японского консула.

— Еще, господа, два слова. Скоро Россия будет снова единой… И в деле спасения родины немалую роль сыграет Дальний Восток. Здесь собрались лучшие русские люди… Отсюда — заря спасения. Правда, Николай Львович? Ведь вы хорошо знаете нашу окраину…

— Разумеется… да, — подтверждает Гондатти с улыбкой… И не поймешь: насмешливо или серьезно.

Умен Гондатти! Умен.

— А теперь — и Хорват в сторону полковника Изомэ — за здоровье наших друзей и союзников — доблестный японский народ — ура!

— Ура-а-а!!!

Изомэ привстает;

— Русски… Японски народ… друзья.

— Ура-а-а!!!

Хорват кончил.

Разговор разбивается, дробится тихим, солидным журчаньем… Яркими вспышками. Здесь… там…

Стук ножей, вилок. Дамский смех. Бокалы о бокалы… дзинь…

— Я полагаю — Востротин, профессор, редактор «Русского Голоса» — я полагаю: спасение России — в тесном содружестве классов под управлением твердой руки. Кроме того, Россия — страна земледелия… Да… Рационально поставить хозяйство может только помещик. Народ самому себе нельзя предоставить… Мужик без опеки — глуп, нерасчетлив, лентяй… Ваше мнение, господин Садовский-Ржевский?

— Тоже!

— Да… Лучшие русские люди придут к одному… Даже из левых… Вы были эс-эром?

— Да! Эволюция. Ныне ж Россия — только ребенок… Путь революции опасен… Результат — большевизм и анархия. А по идее был я эс-эром. По идее я собственно им и остался… — и жиром заплывший Гарри Садовскй-Ржевский пьет залпом бокал за бокалом.

Луцкий глядит удивленно.

— А по моему — драть мужика!.. И жидов перевешать — юный Голицын, корнет, ад'ютант барона Унгерна, глазами рысьими тупо уставился в рюмку… — Драть!

— За здоровье хозяйки! Ура-а-а!

— Ура а-а!!!

— Ха-ха-ха-ха! Мама! Мэри! Послушайте, что он говорит! — звонко смеется красавица Лили Голицына.

— Я говорю, что в любви и дворянки, и пейзанки одинаково хороши, — делает изящный поклон молодой князь Ухтомский.

— Кня-а-зь!

— Поверьте, я знаю Россию и русский народ! Здесь в Харбине, например, я во всех газетах — сотрудником.

— Кня-а-зь!