Желтый дьявол. Том 1

— Садись, где стоишь, — опять те же голоса. Пригляделся — различает едва очертания, контуры людей в комнате… Кто — где: на полу, на кровати, на скамье, на столе…

Нелегальные — в сборе.

Александра Николаевна, как организатор об'единения сибиряков с владивостокчанами — делает сообщение — просто, коротко, всем ясно…

Только одному не ясно:

— …Ну, вы, товарищ Рез…

Из угла, из темноты поспешный испуганный голос:

— Товарищ, не забывайте, Петров я, Петров…

Из другого угла задорный смешок.

— Вот, вот… — продолжает то же голос: — вот почему мне не ясно — молодежь все здесь…

— Знаю, «товарищ Петров», — перебивает Александра Николаевна: — знаю, что вы думаете о приморцах — молодо-зелено… плохие конспираторы…

Раев крякает иронически.

Пуганая ворона — куста боится… — ему на ухо молодым задорным шопотом.

— …Но… безотговорочно — нужно об'единение, нужен Ревком… Местничества всякие…

— Долой!.. — заканчивает Раев.

Ревком избран.

Дальше.

Раев сообщает о положении совета у чехов в концентрационных лагерях:

— Плохо им, — говорит. Надо поскорее их оттуда вытаскивать…

— А почему до сих пор этого не сделали? — удивляется Александра Николаевна, не зная местной обстановки.

— Вот тут то и заковыка… — и в темноте видно, как Раев чешет затылок…

— Заковыка — Костя причиной… говорит — не может бежать, когда красноармейцы сотнями гибнут в лагере, не имея такой возможности.

— Да-да… А все таки вредная сентиментальность.

Молодежь подхватывает слова Александры Николаевны:

— Верно. Хуже будет потом всем…

Раев еще добавляет: — Губельман, да еще два-три согласны, хоть сейчас идут… Ну, мы им устраиваем побег. И ребята уже назначены…

Подумав еще:

— Костя еще спрашивает: где Краснолобов, Лазо, Яковлев…

Александра Николаевна молчит.

Всем как то не по себе: догадываются — Яковлев убит… Ей трудно выговорить это слово — больно, тяжело за нее всем.

А потом две Ольги — маленькая и большая и Ефим шопотом о Луцком, о баронессе…

Молодежь насторожилась, слушает — интересно… — напали на верный след большой шпионки.

Раев подводит итог: Луцкий — со счетов долой, мягкотелый «тилигент» — раскис, не опасен теперь…

— Нет, я думаю — будет полезен… — большая Ольга, с хитрецой.

— Ерунда!.. Я хотел сказать… и не полезен… Ну, да с ним там видно будет… Понаблюдай пока — поручаем тебе… А вот баронесса… эта — тут дело серьезное: вот ее надо взять на прицел…

Игорю поручили это…

Последнее: о Лазо. Что он двигается из Амурской тайги к Приморью…

Ильицкий и Николай сразу:

— Надо к нему, навстречу…

— С чем… с голыми руками?.. — из угла голос… Лунным бликом на подоконник, через него, туда, пятном на говорившего.

И рыжая борода из темноты:

— Не голыми, а с винтовками… — молодой сочный голос.

— Верно, Игорь. — Вся молодежь за ним.

— Ну, и идите… — Чужое насмешливое опять оттуда, из угла.

— И пойдем, — несколько голосов.

— Ревком, товарищи, есть, не торопитесь, — Раев спокойно. — Успеем и это решить…

— Ну… — и опять в ухо Раеву:

— Верно — пуганая ворона…

Раев молчит.

— Верно…

Глава 16-я КАПРИЗ

1. За завтраком

— О, баронесса! Я зет бил в Японии… Я думаю, ште у них не настоящий культура… Они хитрый народ, но… тен-то… не умный… У японцев ум такий… желтый, як они сами.

— Ха-ха-ха! — звонким серебром звучит — вы очень остроумны, мосье Чечек… — и в глазах баронессы Глинской блеск… лукавый… ласковый… приветный…

— Еще кофе!

— Спасибо. — Чешский прокурор улыбается — доволен.

— Я не хочу. Я зет! Накушаль. Сколько времья? Ого! Второй час.

— Вы торопитесь?

— Да. Я должен ехать на Первую Речку… в военнопленный лягер… Ви знаетэ? Там немножко неспокойно… Ест там едэн мадьяр Либкнехт… он об‘явил гольодовку.

— Мадьяр? Кто такой? Большевик?

— Да. О, знаете — он интересный человек.

— Именно?

— Он бил мадьярский офицер… А потэм служил у большевиков в Иркутску.

— Ну?

— Егда мы взяли Иркутск… а… Читу… тэн Либкнехт ушэл со своим мадьярским отрядэм в тайгу…

— В тайгу?

— Да… Он бил сначала в Амурской области, а потэм вышэл в Приморье.

— Да… И что же?

— Ну… егда Лазо бил разбит — ви знаетэ… Лазо теперь о-кон-ча-тель-но разбитый…

— Да, да, знаю… ну?

— Ну… тэн мадьяр Либкнехт бил пойман… А потэм… его — сюда… в наш лягер. Високий такий, красивый, черный — негодьяй… большевик…

— Ха-ха-ха!.. Вы его не очень любите, мосье Чечек.

— О-о-о!.. Ви сами знаетэ — чехи не любят мадьяров.

— Да?.. А почему же, скажите, он об'явил голодовку?

— О, понимаетэ… он говорит, что в лягере… пльохо… обращение… а… тэн… другие… большевики… тоже… з ним… бунтуют.

— По-моему, такой человек опасен.

— Ну, конечно!., хотя-я…

— А он не убежит?

— Нет!.. Караул японский… а… чешский…

— Чего же с ним возятся?.. Вы как думаете, его расстреляют?

— Я думаю… Такий негодьяй… Но… теперь… Ви сами знаетэ… Американцы… а… правительство…

— Да, да… А вот, что: помнится мне, бывает так: приезжают в тюрьму или в лагерь несколько офицеров… Если есть опасные большевики… Ну… забирают их… и… увозят. Кончено. Пароль, приказания есть… кажется словесные… И администрация лагеря тут не причем. Бывает ведь?

— Да… Било… Ноо…