Желтый дьявол(Том 3)

Возница, небрежно свесивший ноги с плохо привязанного ящика, оборачивается.

— А чиво там? Не стеклянные!

— Пироксилин там, дурья голова.

— Ну, и пущай пероксилин. Не разобьется.

— Слезай, мать твою… Ведь уронишь, взорвется. Ведь это хуже бомбы.

Возница в один миг соскакивает с ящика и, привязав его как следует, еще безопасности ради накидывает собственный полушубок.

Постройка плотов и нагрузка идет быстро. К концу третьего дня длинная вереница нагруженных плотов с партизанами двигается по Уссури.

Весело булькает весенний разлив. Прозрачно-зеленые волны разбиваются о края плотов дребезжащими стеклянными голосками.

3. Боронят дорогу

Начальник подрывной команды разрывает эстафету:

«Японцы двигаются из Спасска на Уссури. Взрывайте мост.

Предревкома Кувшинов».

— Хорошо-с! Это дело, — кряхтит Погребняк, завернув цыгарку. — Товарищ Горченко! — кричит Погребняк.

— Я, товарищ! — В дверях показывается Горченко, старый испытанный партизан и неутомимый разведчик и друг Кононова.

— Кликни-ка мне товарища Зотова.

— Он тут.

— Прекрасно! — Погребняк выходит в соседнюю комнату. Там за столом дельно уписывает за обе щеки хлеб с салом здоровенный мужик, партизан Зотов.

— Собирайся. Вечерком отъезжаем.

— Куды ж то? — оттопыривает нижнюю губу Зотов.

— Мост взрывать.

— О! Дело! Значит — шнур, запал и все, что надо.

— Вот, вот. Вечерком отправляемся.

— Есть такой разговор! — отвечает Зотов и отправляет в рот увесистый кусок сала.

— Прицепляй трос! — отдает приказ начальник броневого поезда Инсадзе.

Несколько партизанов тащат толстый блестящий стальной трос. В конце трос раздваивается на два разветвления. Каждое из этих разветвлений крепко привязывают вокруг рельса.

— Отвинчивай гайки!

— Готово!

Партизаны бросаются к вагонам.

Инсадзе стоит на площадке первого за паровозом вагона и командует:

— Полный ход.

Два паровоза натягивают трос что есть силы. Трос напрягается, как гигантская струна мандолины. Но шпалы плотно сидят. Рельсы крепко пригнаны к шпалам, и поезд не трогается с места.

— Прицепляйте еще два паровоза.

Из депо срочно вызывают еще два паровоза. Это два мощных красавца с блестящими медными фонарями и темно-зелеными, еще незаконченными брюхами.

Четыре пыхтящих зверя напрягаются, и… кррршшш… концы стальных рельс вдруг срываются с места, слегка приподнимаются и с кусками приставшего грунта вырывают шпалы.

Колеса паровозов, сделав несколько оборотов, набираются нахальства и сразу вздергивают в воздух несколько саженей пути. Рельсы гнутся на местах сцепок, вьются в воздухе неуклюжими гигантскими спиралями, тянутся за паровозами.

— Довольно! Стоп! Отцепляй!

Трос отцепляют, и поезд, отъехав несколько верст, повторяет ту же манипуляцию.

— Хороша будет дорожка для японцев, — смеется кто-то из партизанов.

4. Два свирепствующих

В деревянной хибарке близ вокзала штаб-квартира оставшегося Ревкома.

Собственно говоря, это уже не Ревком, а один лишь Кувшинов. Все уже разъехались. Остался лишь он один с несколькими партизанами.

У Кувшинова злоба. Все что-то делают, а он должен тут сидеть, заполнять какое-то пустое место. До каких пор?

Кувшинов сидит за столом и думает. Сосредоточенно затягивается махоркой и сам себе отвечает на возникающие в уме вопросы.

— Вот так я сделаю! — наконец решительно произносит Кувшинов. Он достает из ящика еще второй револьвер и направляется к станции.

На площадке станции его встречает начальник.

— Здравствуйте, товарищ Кувшинов! Куда направляетесь?

— К чорту на рога! — отвечает злобно Кувшинов.

— Да я только так… — смущённый неожиданной злобой Кувшинова, нерешительно бормочет начальник станции.

— Торчите тут и не лезьте в мои дела. Сколько у вас в депо паровозов?

— Сейчас?.. Э… э… одиннадцать, — отвечает начальник, обрадованный переходом на деловой разговор, и принимает позу метрдотеля, готового ко всем услугам. — Может быть понадобится?..

Кувшинов, не обращая на него внимания, тяжелой поступью направляется в депо.

— Я Новиков, уполномоченный Ревкома, и приехал к вам для ревизии. У вас развал в полку и пьянство, товарищ Шевчук!

Новиков говорит с увесистым апломбом.

— От кого вы это сказали? — переспрашивает, покачиваясь, пьяный Шевчук, хоть и так прекрасно слышавший сказанное Новиковым.

— От Ревкома, — вновь увесисто отвечает Новиков.

— А дальше вы что сказали? — опять невозмутимо спрашивает Шевчук.

— Что у вас развал в полку! — возмущенный поведением Шевчука, выбрасывает Новиков.

— Ах, вот что! Ну, ну, садитесь. Поговорим, если не торопитесь.

— Я шутить с вами не намерен и сегодня же приступлю…

— Если я тебе позволю… — рыгает нахально прямо в лицо Новикову Шевчук.

— Что?.. — У Новикова от нахальства Шевчука вытягивается лицо. — Не подчиняться приказу Ревкома?..