Желтый дьявол. Том 3

Уже разосланы пригласительные карточки на прощальный банкет, устраиваемый штабом американских экспедиционных войск на Дальнем Востоке.

А вечером — шум подлетающих моторов.

Из авто выходят Медведев, Валентинов, Кушков.

Первый — официальный представитель приморского правительства, второй — советский дипломат, третий — председатель большевистского полулегального Ревкома.

Чок-чак! — часовые у подъезда берут на-караул. Трое проходят в вестибюль. А там по широкой мраморной лестнице, между колоннами, увитыми гирляндами электрических лампионов, подымаются…

— Что мы им будем говорить… — вздыхает земец Медведев.

— Э-э, пустое, говорите о вашем демократизме… — смеется, подмигивая, Валентинов.

— А я готов им тысячу речей сказать на прощанье, только бы они убирались поскорее ко всем чертям… — бубнит Кушков, семеня в хвосте русской делегации.

— Ну, это еще неизвестно, хорошо ли, что они уходят вперед японцев; как бы нам не пришлось пожалеть… — вздыхает Медведев.

— Ерунда! Хуже не будет — одна сволочь… — свирепеет Кушков.

Они поднялись. Паркет блестит. Из зала доносится звон шпор, разноязычная речь. Запах сигарного дыма.

Гревс — типичный американец, сухощавый, высокий, с мягкой улыбкой выхоленных, хорошо пробритых губ — стоит над столом. Он говорит:

— …Интересы Америки, всегда демократичной и справедливой, диктуют нам…

Кивок головой в сторону русской делегации.

— … мирная жизнь на Дальнем Востоке налаживается. Русская власть укрепляется, и Америка находит своевременным увести свои войска, которые были в России для помощи и охраны интересов русского народа…

Кивок в сторону японцев.

— …Но русские могут не беспокоиться: здесь им в помощь пока еще остаются доблестные войска императорской Японии…

Таро щурит глаза, думает: «Ишь куда гнет… вот если бы здесь был генерал…».

— И еще… — продолжает Гревс уже совсем нежно и мягко, — я должен сказать в заключение, что, к сожалению, есть в России группы, которые будут очень рады…

Кушков толкает Валентинова в бок. Шепчет:

— Чуешь — на нас намекает. Он прав — конечно, рады…

— …рады и довольны, я говорю… Но, — продолжает Гревс, — они, может быть, и когда-нибудь нас, истинных демократов, вспомнят и пожалеют, что мы, возможно, еще и несколько рано уходим с Дальнего Востока…

— Куда это он гнет?.. — Валентинов шепчет Кушкову.

— Слышите… Я вам говорил… — бормочет Медведев. — Они знают, что с их уходом руки японцев будут развязаны…

— Мы! мы, — Гревс выпрямляется, становясь в патетическую позу: — мы, истинные демократы и друзья русского народа, желаем, уходя отсюда, только одного — пусть и другие нации будут такие же бескорыстные…

— Не удалось с помощью Колчака пограбить, так теперь бескорыстные… — ехидно вставляет Кушков.

И когда были исчерпаны все аргументы американского благородства и бескорыстия, Гревс кончил.

После него говорили «все нации», и все нации врали безбожно и по-разному. Все это отлично понимали, но были чрезвычайно довольны друг другом.

Последними говорили большевики. Они были кратки, — народ занятой, — и их речи можно резюмировать так:

«Скатертью дорога вам всем, господа интервенты…».

Японцы поняли лучше всех — они переглянулись между собой. Полковник поправил очки и очень почтительно поклонился земцу Медведеву. Остальные японцы отвернулись: они не проходили европейской шлифовки, какую прошел Таро. Они были просто самураи. Один из них злобно пробормотал в сторону Кушкова:

— У-у! Бурсуика, бурсуика!.. — и рука его крепко сжала убранный драгоценными камнями эфес короткой, прямой, острой шпаги.

4. Таинственный груз

В ту же ночь.

Огни на рейде Золотого Рога.

Крейсер «Бруклин» продолжает грузиться. То же делают и три военных американских транспорта.

Между штабелями груды ящиков. Там темно. Кто-то шепчется, потом жалобный писк:

— Ой! Я боюсь, милый Джимми… мне страшно здесь…

— Гаддэм!

Потом какой-то глухой стук. Шаги по гальке. И опять тишина. А на пристани лихорадка погрузки. Какая-то кепка, вынырнув из штабеля, бегом проходит в порт, поднимается в гору, там теряется в сутолоке ночной улицы.

— …Хрр-тьфу! Мне известно, что американцы по договору с большевиками грузят на свои военные транспорты винтовки Ремингтона…

Лицо Таро вытягивается:

— Те самые, которые они не успели продать Колчаку? — Таро улыбается.

— Да! И те самые, которые я не допускал передать большевикам. Они теперь тайно от меня их грузят и предполагают вывезти в бухту Ольга и Тетюхэ, чтобы передать их там партизанам.

— Вы правы, ваше высокопревосходительство: Гревс был очень предупредителен к большевикам на банкете…

— Хрр тьфу! Я не допущу этого… — и О-Ой бьет кулаком по столу.

Таро вздрагивает, выпрямляясь.

— Таро! Сейчас же нарядить команды и, в случае погрузки, ультимативно потребовать вскрытия ящиков. Оцепить весь район войсками.

— Слушаюсь!