Желтый дом. Том 2

Великолепный проект, сказал на это Иван Васильевич. Только совершенно нереальный. Чтобы его реализовать, нужна малость: отменить советскую систему жизни. Кто вам позволит сократить обрабатываемые площади земли? Увеличивать — пожалуйста. Но сокращать?! Как вы заставите людей работать лучше? Кто позволит вам изменить систему оплаты труда? Как заставите с техникой обращаться лучше? Есть тысячи факторов, от которых зависит решение каждой нашей пустяковой задачки. И ничего путного из такого проекта не выйдет. Начните воплощать его в жизнь, и вы не сможете иметь даже то, что имеем сейчас. Мы даже систему кормления нашей бригады наладить не можем, а эта задачка в миллион раз проще проблемы хранилищ овощей. Посмотрите, как мы питаемся? А все необходимое вроде бы есть: продукты дают дерьмовые, но есть можно, и количество терпимое; горшки и кастрюли есть; печки есть...

Как мы питаемся

А питаемся мы все-таки отвратно. Сначала нам готовила сама Матренадура. Готовила хуже, чем плохо. Никакой гигиены. Половину продуктов отжуливала. И сразу же ввела систему привилегий, подачек, подкармливания. И эксплуатировала нас всячески. Через несколько дней мы восстали. Выделили одну женщину из бригады на должность повара. И каждый день по очереди пару дежурных (помощников). Хотя наша повариха хвасталась, что дома готовила вкуснейшие обеды (потому ее и выбрали в поварихи), ее фантазия не пошла дальше вареной картошки, отварных макарон и щей. Само собой разумеется, и она завела свою систему неравенства в распределении еды. Мы пробовали поворчать, но безрезультатно. Баба она оказалась дошлая, и на защиту ее горой встали ее «дружки». И мы отказались от борьбы, закончив ее чисто теоретическим обсуждением проблемы равенства и неравенства. Мир устроен разумно, сказал Токарь, и потому я предлагаю полную и безоговорочную капитуляцию. Равенство невозможно фактически. А логически рассуждая, что есть смерть для общества. Если даже допустить на минуту некое изначальное состояние равенства, люди с молниеносной быстротой изобретут ту или иную систему неравенства, если будут жить большими объединениями. Равенство возможно лишь тогда, когда человек один.

Матренадура о Западе

У нас лечат как следует, говорит Матренадура, но плохо. На Западе тоже плохо лечат, но зато как следует.

Кандидат о Западе

Запад не имеет будущего, потому что имеет слишком богатое прошлое. Вперед можно идти только налегке, отбросив свое прошлое, как сделали мы, ибо будущее есть создание нового прошлого.

Методологические замечания

Спун — это человек, который умеет жить во сне, живет главным образом во сне, а наяву живет (бодрствует) только для того, чтобы обеспечить себе жизнь во сне. Но я — не просто спун. Я — первооткрыватель в этой области. Я — первоспун. И к тому же, как это обычно и бывает в таких случаях, спун выдающийся. Я, можно сказать, Паганини в своем деле. Но даже и этого мало: я не только спун-практик, но и спун-теоретик, создатель спунологии, которая до меня не только не существовала, но даже считалась невозможной. И все-таки это еще не все: я обучаю людей (преимущественно интеллигентных) способности быть спунами. И беру за это совсем немного, как берут за уроки иностранного языка, математики, физики и игры на баяне.

Почему я обращаюсь главным образом к интеллигенции, Не к рабочему классу, трудовому крестьянству и совслужащим? Да потому, что рабочие и крестьяне спят без задних ног, никаких проблем эпохального значения не имеют и ни о каком выходе не помышляют. Совслужащие же ворочаются с боку на бок и бдят, как бы интеллигенты в самом деле не отыскали выход из создавшегося положения. Хотя они точно знают, что интеллигенты выход все равно не найдут (не на то они интеллигенты, чтобы вообще что-то находить!) они все равно бдят, ибо не верят не только интеллигентам, но и самим себе. К тому же они все законченные кретины, ибо думают, будто выход где-то и какой-то есть. Он действительно есть — тот самый, который я предлагаю. Он единственный, других нет и быть не может. И он как будто специально создан для интеллигенции. Вот характерный пример тому. Один мой ученик (очень прогрессивный литературовед) в ночь накануне дня партийного собрания, на котором его принимали в члены КПСС, видел сон о коммунистическом обществе с многопартийной системой. Себя он видел во главе одной из партий. Приняли в члены КПСС его, однако, единогласно. Сам инструктор ЦК, курирующий его учреждение, пожал ему руку. Правда, он признался мне, что все партии были коммунистические и подчинялись главной из них, называвшейся Подлинно коммунистической. Но этот ученик был начинающим спуном.