Жемчуг (СИ)

— Так заботишься, чтобы сердце города не было отравлено болезнью, да? — спросил Синг, вновь откидываясь в кресле.

Своим отказом от переезда он приговорил себя к лишению подобных удобств ещё очень надолго.

— Именно, — Робартон хмуро сложил руки башней и оперся на них подбородком. — Скажи — какая самая большая ошибка в случае эпидемии? Ошибка не частного человека, а людей вообще?

— Любая попытка собраться вместе, — вздохнул Синг. Очевидно и логично.

— Мои лекари постоянно жужжат об этом, — Робартон тяжело вздохнул. — Один больной бродяга, который вылез из переулка и покашлял на двух прохожих — это, в лучшем случае, три трупа. А ты представь, сколько трупов будет тут, если я не буду… — Робартон осёкся, но затем, чуть дёрнув уголком рта, закончил: — Если я не буду убирать больных?

Синг почувствовал неприятный холодок, который не имел ничего общего со сквозняками.

— Вы убиваете больных? — тихо спросил он.

Робартон лишь кивнул. Молча, коротко.

Синг выразительно поднял брови и издал страдальческий вздох.

— Ну конечно, ведь так легче всего. Для тех, кто здоров, — хмыкнул он. Действительно ведь легче. И логичнее даже. — Думаете, эпидемию можно так остановить?

— Можно не дать ей добраться до здоровых, — как-то неуверенно ответил Робартон. — Другого выхода лекари не нашли.

Потому что другого выхода в крайнем случае учебники не предлагали. Но Синг не верил в крайние случаи. Он верил в твёрдость рук и торжество рассудка.

И в то, что боги прекратят над ним издеваться и позволят сделать хоть что-то хорошее, прежде чем он нелепо сдохнет в какой-нибудь дыре, далёкий от семьи, друзей, счастья и богатства.

Опрометчиво? Возможно. Но ему было безумно приятно чувствовать себя уверенным. Даже уверенным вот так.

Робартон ожидающе смотрел на него. Лицо будто бы безразлично, но пальцы нервно играются с амулетом на шее.

— Радуйтесь, — Синголо с сожалением встал. В холодном особняке он будет скучать по этому креслу. — Потому что теперь ваши больные получат хоть какой-то шанс. Если вы пришлёте мне помощников, еды, лекарств и ещё кое-чего.

— Что угодно, — голос Робартона стал жёстким, а лицо — решительным. — Я не хочу убивать их. Не хочу, лекарь, понимаешь?

— Но приходится, — понимающе кивнул Синг. Он понимал. Не одобрял и не прощал. Но полностью понимал. Лёгкие пути всегда заманчивы. Особенно когда работают. — У меня лишь одна просьба перед уходом.

— Что угодно.

Синг на мгновение замер. Неужели он действительно собирается это делать? Он что, совсем дурак?

— Сборник стихов Лекстелло, — произнёс он, закрывая глаза от стыда. — Если есть. Пожалуйста.

Боги. Как он ненавидел поэзию.

Глава 30

— И ты называешь себя лекарем?!

Синг абсолютно спокойно отпил немного чая. С наслаждением причмокнул губами, смакуя мятный привкус. И лишь затем бросил спокойный взгляд на причину своего беспокойства.

— Я не лекарь, — задумчиво проговорил Синголо. — И не называю так себя. Разве я могу? У меня ведь даже нет удостоверительной грамоты от Коллегии. Так что да, — он чуть улыбнулся. — Я даже не лекарь. Что скажете, лорд Броунсворт?

Лорд побледнел от гнева. Типичный дворянин — бледный, стройный, вон, даже щека как аристократично подёргивается. Даже будучи на грани срыва, ведёт себя… Ну, нет, не достойно. Красиво.

Достойно люди вроде лорда Броунсворта вести себя не умеют.

— Это всё? Потому как если да, то дверь — вон там, — Синг отсалютовал чашкой в сторону двери, и немного чая пролилось на пол. — Потому что я не намерен выслушивать ваше гневное сопение. Оно портит мне впечатления от чая. Удачного дня.

Однако лорд остался на месте.

— Чай, — холодно повторил лорд, прикрывая глаза. Синг недовольно дёрнул щекой — почему этот дегенерат не может просто сказать, чего хотел? К чему эти демонстрации актёрского мастерства?

— Да, чай, — злобное жжение в груди начало пробиваться сквозь усталость.

— Ты сидишь тут и пьёшь чай, — продолжил лорд, не открывая глаза. — Когда мы зашиваемся внизу. А ты сидишь — и пьёшь чай. Вместе с этой… — губы лорда задёргались, будто не в силах произнести слово. — С этой девкой! — и он обвинительно указал на притихшую Мэй.

Синг бросил короткий взгляд на неё. Обычно бойкая девушка сидела, испуганно потупив голову.

Поэтому Синголо вздохнул, пытаясь потушить злобное жжение в груди.

— Значит, так, — произнёс он, ставя чашку на стол и вставая. — Вы не только прервали чаепитие — святой, как меня уверял господин Робартон, обычай в Ксилматии. Вы ещё и оскорбили леди.

Лорд недоумевающе моргнул.

— Леди?

— Леди, — проскрипел Синг, глядя лорду прямо в глаза.

Как он и ожидал — благородный сукин сын отвёл взгляд. Почему-то все они не приучены смотреть в глаза.

— Молчите, лорд? — язвительно спросил коллегист, складывая руки на груди. — Вот и всё, что вы можете — молчать. А! — он раздражённо взмахнул рукой, когда Броунсворт попытался раскрыть рот. Лорд ошарашенно замер — похоже, никогда раньше в жизни его не затыкали. — Мне это надоело!

— Надоело?! — благородный выродок вытаращил на него глаза. — Ты ничего не делаешь!

Синг поджал губу. Протяжно угукнул. И медленно-медленно кивнул.