Жемчужина

Пришлось спуститься на террасу ниже за упругими и прочными лианами, а внутри пузыря соорудить опоры из нескольких перекрещенных стеблей сезонной травы — я опознал ее в зарослях вдоль озера. Точно такую же центростанники используют для своих шестов; она полая, прочная и жесткая. Лучше сушить зеленую, но я спешил закончить до тьмы, поэтому выкорчевывал сухостой.

Кое-как управившись прежде, чем гладкая щека солнца коснулась рваного края горной цепи, я подкинул топлива в костер и передвинул шест, на который опирался мой новый шар, таким образом, чтобы дым попадал вовнутрь. К этому шару был привязан камень повесомее, да еще и прикреплена длинная лоза, чтобы мне не пришлось за ним бегать.

Пузырь рвался из рук, но я удерживал его, давая воздуху нагреться посильнее.

И тогда он вспыхнул и опал в один момент.

Как я ни старался быть осторожным, искра все-таки поднялась от костра и воспламенила пересушенную кожицу таровницы.

Остался от моего шара только каркас. Что ж, уже неплохо.

Переночевав и отправившись на новый сбор грибов, я понял, что в ближних окрестностях зрелых таровниц не осталось. Обойдя значительную часть второй террасы, удалось насобирать на этот опыт, и, возможно, хватило бы еще на такой же, но дальше нужно подумать о новом материале для оболочки.

Этот шар я собрал, как и предыдущий, но прежде, чем поднимать над костром, слегка смочил его поверхность водой. Костер тоже сделал безопаснее — нынешний больше напоминал тлеющую груду углей.

Предосторожности помогли: пузырь величаво всплыл на ту высоту, которую я ему позволил лианой, и при этом ощутимо потянул мою руку вверх. Однако утащить меня за собой он не смог. Прикинув размер привязанного камня и силу, с которой я сдерживал оставшееся рвение летающего шара, мне удалось примерно оценить предел поднимаемого им веса. Я уже догадался, что чем больше нагретого воздуха — тем больше груза и тем выше способен взять аппарат. Так же я догадался, что чем горячее воздух, тем сильнее он стремится вверх, но тем реальнее опасность воспламенения оболочки.

Получалось, для того, чтобы поднять себя, мне следовало построить… О-го-го какую махину… А ведь нужно еще как-то подогревать воздух во время полета, иначе далеко не улететь и высоко не подняться. Значит, еще и вес топлива…

Плюс, новая возможная проблема встревожила меня. На какой высоте воздух заканчивается и начинается океан пустоты? По опыту жизни в горах, я знал, что чем дальше поднимаешься, тем труднее дышать. Не погибну ли я от удушья, не принесет ли ветер на равнину мой хладный труп?

И будет ли так же работать шар на большой высоте? Не перестанет ли он поднимать меня, перетащит ли через горы? Ведь я знаю, пузыри в воде, маленькие у самого дна, к поверхности вырастают. А мой пузырь не сможет вырасти, я могу только попытаться нагреть его сильнее… Кстати, чем ближе к океану пустоты — тем воздух холодней. Да и горит ли там топливо?

Многие вопросы не находили ответа в моих, как выяснилось, скудных познаниях.

Однако не оставаться же в долине анамибсов навсегда? Не повторять же судьбу ее древних жителей? Я должен найти Лиен… Найти Нарт… И не просто должен — я хочу этого!

Значит, нужно придумать новый материал для оболочки, материал достаточно легкий, тонкий и прочный, и, притом, распространенный… Я должен найти, чем скрепить его, из чего сделать каркас, и собрать достаточно горючего — как можно менее тяжелого, не занимающего много места и хорошо поддерживающего чистый огонь, без искр — чтобы подогревать воздух в пузыре. Заодно неплохо бы придумать, как сделать так, чтобы воздух остывал помедленнее…

Много задач сразу для одного человека, даже пузырчатых живьем в небе не видавшего ни разу — показанные черным камнем не в счет. К тому же, с ними анамибсы как-то договаривались, верховный обронил: «попросили перевезти» — не думаю, что это только фигура речи. А у нас на двоих с шаром разумным буду только я один. И управлять полетом не умеем мы оба.

С такими мыслями я начал строить свой главный шар.

Сначала подобрал материал для оболочки. Животных с тонкой шкурой или с подходящими кишками в долине анамибсов не водилось. Грибы таровницы я уже почти все перевел, да и не казалась мне их кожица достаточно надежной для большого пузыря. Упругие листья водоносного дерева производили впечатление прочных, но они слишком тяжелы и узки, кроме того, высохнув, потеряют эластичность и станут хрупкими.

Серпариды почти не имели кожуры, и, хотя были весьма многочисленны, казались совершенно бесполезными, пока я не сообразил, как могу использовать их слизь. Ведь затвердев, она не только становилась перламутровой, но и обретала неплохую прочность при очень небольшой толщине, и, что важно, не пропускает воздух. Если обмазать лист любого растения с обеих сторон, он внутри довольно долго не высохнет и сохранит свои свойства. Кроме того, эмаль не была горючей.

Шаг за шагом продвигался я к решению каждой задачи.