Жемчужина Санкт-Петербурга

Шум приближающегося паровоза сотряс морозный воздух, вспугнув с сосен стайку ворон. Их отрывистое карканье прозвучало недобрым предвестием, и на какой-то миг сердце Аркина наполнилось страхом. Птицы как будто кричали: «Карл, Карл!» Нет. На знамения обращают внимание только слабоумные.

Лязг стальных колес и непрерывный грохот поршней становился все громче и громче, потом неожиданно показался и сам паровоз. Исторгая клубы дыма, он несся по рельсам в их сторону. Аркин повернул голову и бросил взгляд на остальных подмастерьев, которые прятались среди деревьев позади. Два бледных молодых лица в лесном полумраке… Виктор подал знак пригнуться. С лязгом и шипением состав начал останавливаться. Аркин почувствовал во рту привкус сажи. Медленно и тяжело поезд наконец замер. Не больше нескольких секунд ушло у Аркина на то, чтобы выскочить из укрытия, отодвинуть тяжелую дверь последнего вагона и схватить небольшой деревянный ящик, который выдвинули ему из темноты.

Карл поглядывал по сторонам. Ему было поручено следить, не выйдет ли кто-нибудь слишком любопытный из поезда посмотреть, что происходит. Ящик взвалили на тележку, и двое подмастерьев тут же утащили ее в безопасную глубь леса. Дверь вагона встала на место, поезд снова пришел в движение. И лишь в последнюю секунду, прежде чем Аркин успел рывком оттащить Карла от путей, окно предпоследнего вагона открылось и выплюнуло одну-единственную ружейную пулю. Они бросились бежать к деревьям. На дорожке их следов в снегу точно распустились кровавые цветы.

— Ты ранен? — Аркин взволнованно тряхнул мальчика за плечо.

— Нет. Это вы ранены.

Аркин удивленно моргнул. Потом почувствовал боль. Он поднес руку к уху, и пальцы его покрылись багровой краской. Он рассмеялся и вытер руку о брюки.

— Ерунда. Царапина. Давай теперь разберемся с ящиком.

Вместе с драгоценным ящиком они отправились в обратный путь. Дыхание поднималось над ними клубами пара. Аркин поблагодарил столь почитаемого отцом Морозовым Бога за то, что на этот раз воронье пророчество не сбылось.

Густой туман не знал покоя. Он оплетал шею Аркина и цеплялся за лицо, делая кожу влажной и холодной. Аркин подгонял рослого уродливого коня, но тот не слушался и сам решал, с какой скоростью и какой дорогой двигаться. Это чертово животное принадлежало Льву Попкову, так чего еще можно было от него ожидать? Деревня возникла на краю дороги неожиданно. Серая, призрачная, она то исчезала, то снова выставляла напоказ затянутые призрачной пеленой деревянные домики. Проезжая мимо кузницы с изрыгавшим палящий воздух горнилом, Аркин услышал близкий шепот невидимой речки.

— Где дом священника? — крикнул он человеку в кожаном фартуке.

— На околице, с другой стороны. — Кузнец раскаленным концом большого металлического прута начертил на земле крест. — Не пропустите.

Аркин не пропустил. Над дверью дома вздымался большой железный крест, выкрашенный белой краской, который поднялся над туманом словно для того, чтобы схватить его за загривок.

— Останавливайся, скотина! — прорычал Аркин, натягивая поводья, и вдруг животное решило повиноваться.

Виктор быстро выпрыгнул из седла, закинул на плечо грубый холщовый мешок и постучал в дверь.

— Входите, — ответил детский голос.

Аркин открыл дверь. В нос ему ударил смешанный запах сырости, стряпни и горящих сосновых шишек. Его охватило знакомое с детства ощущение, будто, если оставить незакрытым окно, в дом может проникнуть чужой мир, который всегда должен оставаться за стенами. Виктор захлопнул дверь, оставив туман снаружи.

Помещение было убрано убого. Пара половиков на деревянном полу, несколько грубо сколоченных стульев, у печи — плетеная корзина, высокие стопки книг у стены. Самого Морозова нигде не было видно, но в другом конце комнаты девчушка лет пяти-шести стояла на деревянной скамеечке у плиты и жарила лук. Со знанием дела она потрясла сковородкой, не позволяя луку подгореть, и посмотрела на Аркина большими голубыми глазами, скорее подозрительно, чем приветливо. У нее были поразительные волосы. Длинные, по пояс, и очень светлые, точно серебряные, они лежали на спине ровным покрывалом.

— Здравствуй, — сказал Виктор, улыбнувшись.

Она не улыбнулась в ответ.

— Отец занят.

Девочка взяла кухонный нож, который в ее маленькой ручке казался похожим на меч, и начала нарезать на доске чеснок. Необычно и немного тревожно было видеть такую сноровку у маленькой девочки, но Аркин вспомнил, что жена Морозова умерла. Как видно, эта кнопка взяла на себя ее обязанности.

— Могу я с ним поговорить? — спросил он. — У меня важное дело.

Девочка уже не смотрела на гостя (лук для нее был интереснее), но указала кончиком ножа на дверь в глубине комнаты. Виктор подошел, дернул щеколду и тут же об этом пожалел. Посреди холодной пустой спальни на полу, низко наклонив голову, стоял на коленях обнаженный по пояс человек и хлестал себя по спине небольшой плетью. На конце каждого из ее пяти сыромятных языков был завязан узел, и каждый из них был пропитан красным. Этим человеком был отец Морозов.

Аркин тут же закрыл дверь и попятился.