Жемчужина, сломавшая свою раковину

Никогда в жизни я не видела столько машин сразу. Будто у каждого жителя Кабула был автомобиль. И магазины! Нескончаемая вереница витрин и вывесок — кондитерские, бакалея, кафе, ателье, даже салоны красоты. Все это так отличалось от того, к чему мы привыкли в нашей деревне. Мне захотелось, чтобы Шахла была рядом, чтобы сестра тоже могла взглянуть на этот мир, совершенно иной. О если бы мы родились мальчишками! Сколько улочек и закоулков мы могли бы обследовать здесь, сколько чудесных открытий мы совершили бы, живя в этом городе!

— Кабул!.. Он прекрасен… О Кабул, потрясающий город! — не в силах удержаться, то и дело восклицала я. Бадрия наблюдала за мной, и казалось, мой восторг забавляет ее.

— Да, конечно, тут столько всего интересного. К сожалению, у нас не будет времени, чтобы посмотреть столицу, — деловито добавила Бадрия.

Я заметила, как сидевшие на переднем сиденье охранники Маруф и Хасан удивленно переглянулись. Сомневаюсь, что сама Бадрия видела в Кабуле что-либо, кроме здания парламента. Я сама слышала, как она жаловалась Джамиле, что охранники забирают ее из отеля, привозят на заседания, а затем отвозят обратно.

— Уже почти приехали, — со знанием дела, как опытный путешественник, сказала Бадрия. — Мы будем жить в европейском отеле.

Мы двигались по широкой улице, по обе стороны обсаженной деревьями. Впереди показалось красивое здание. К нему вела длинная подъездная аллея. В конце ее возвышалась башня, в которой была прорезана высокая арка. Я чуть шею не свернула, пытаясь рассмотреть ее.

«Башня, уходящая в небо!»

Стены здания украшала тонкая каменная резьба. Сейчас она выглядела потускневшей, во многих местах заметны были сколы и трещины, но в прошлом здание, несомненно, имело величественный вид. Из-под арки вышла женщина в желтовато-зеленом никабе,[53] спадавшем красивыми складками на плечи. Когда мы проезжали мимо, женщина слегка повернула голову и заглянула в окно машины. Она смотрела мне прямо в глаза, как будто могла видеть сквозь тонированное стекло, и словно знала, что я смотрю на нее. Как странно, и в то же время — ничего странного.

— Как называется это здание? — спросила я, заранее зная ответ.

— Арг-э-Шахи, дворец эмира.

— Бабушка Шекиба… — прошептала я.

Мурашки бежали у меня по спине, когда я представила, как моя прапрапрабабушка впервые увидела эту башню, арку, ворота. И что произошло с ней потом, когда она вошла в эти ворота. Тетя Шаима, как обычно, оставила свою историю незаконченной. События в жизни Шекибы то и дело принимали самый неожиданный оборот. Желание узнать, что стало с ней дальше, было почти таким же острым, как желание узнать, что приготовила мне собственная судьба.

— Во имя Аллаха, что ты там все время бормочешь?

Вопрос Бадрии остался без ответа. Я смотрела на дворец, где началась история моей семьи.

«И что же случилось с тобой в этом дворце, бабушка Шекиба?» — мысленно спрашивала я.

Маруф повернул налево, затем направо, затем опять налево. Пробираясь по запруженным транспортом улицам, он проклинал каждую машину, которая возникала у нас на пути. Довольно часто мы видели стоящие у обочины танки и солдат с оружием. Они не были похожи на афганцев.

— Это иностранные солдаты, — пояснила Бадрия.

Возле солдат толпились мальчишки — совсем маленькие и постарше. Военные весело смеялись и свободно болтали с детьми.

— Это американцы? — спросила я.

— Не только. Их тут полно из разных стран: есть американцы, есть европейцы. Нам туда. — Бадрия показала на появившееся впереди трехэтажное задание.

— Ты всегда тут останавливаешься?

— Да. Приятное место. Тебе понравится.

Бадрия оказалась права. Мы свернули с шумной улицы в тихий переулок и подкатили к металлическим воротам.

— Надень паранджу, — шепнула Бадрия.

Я послушалась.

Маруф притормозил возле стоящего перед воротами охранника в голубой униформе и, опустив стекло, назвал имя Абдула Халика. В следующее мгновение мне показалось, что мужчины хотят пожать друг другу руки, но затем я заметила, как наш водитель сунул что-то в карман охраннику.

Деньги.

Я покосилась на Бадрию, но она либо не видела, как произошел обмен, либо считала это чем-то само собой разумеющимся.

Охранник открыл ворота, мы въехали во двор и двинулись по окружающей здание аллее. Никогда в жизни мне не приходилось бывать в таких больших домах, все три этажа — сплошной ряд высоких окон, похожих на сверкающие глаза какого-то зверя. Мы подкатили к главному входу в отель. Крыльцо украшали две массивные мраморные колонны, широкие ступени вели к стеклянной двустворчатой двери.

— Так здесь и проходят сессии парламента? — спросила я.

— Нет, глупая. Сессии парламента проходят в здании парламента, — рассмеялась Бадрия. Но я была слишком взволнована, чтобы обращать внимание на ее высокомерный тон.