Жемчужина, сломавшая свою раковину

Хабибулла являлся в любое время — иногда днем, иногда глубокой ночью. Он приходил тихо, особо не афишируя своих визитов, однако и не делая из них тайны. В отличие от другого мужчины, который продолжал тайком наведываться в гарем эмира.

Визиты незнакомца стали более редкими, настолько редкими, что смотрительницы даже начали думать, что его увлечение одной из обитательниц гарема, кто бы она ни была, постепенно сошло на нет и теперь они могут вздохнуть с облегчением. Однако стоило им немного успокоиться, как дерзкий посетитель вновь появлялся в гареме. Он, должно быть, уже понял, что для смотрителей его визиты перестали быть тайной, а также сообразил, что у них просто не хватает духу выполнить свою работу и положить конец бесчинствам. И наглец продолжал нарушать священные границы владений эмира, откровенно предавая его, а после преспокойно возвращался под крышу дворца — в дом к своему ничего не подозревающему хозяину.

«Кто этот самоуверенный смельчак? — не раз задавалась вопросом Шекиба. — И почему он ведет себя столь дерзко?»

Аманулла время от времени тоже заходил в гарем. Он ласково смотрел на своих единокровных братьев и сестер, играющих во дворе, наклонялся к ним, чтобы погладить по щеке и потрепать по волосам, или ловким ударом подавал мальчишкам мяч, случайно откатившийся ему под ноги. Шекиба наблюдала за Амануллой, чувствуя, как учащенно бьется сердце, полное желания и сладкой надежды. Сын эмира неизменно приветствовал ее легким кивком головы и едва заметной улыбкой. Словно тайное рукопожатие — так казалось Шекибе.

«Конечно, я постарше самых юных обитательниц гарема, но мое время еще не ушло, я все еще в том возрасте, когда девушки выходят замуж. Надеюсь, слуги уже рассказали ему обо мне: как я помогаю садовнику пересаживать кусты, как с легкостью поднимаю большие подносы с едой, как играю с детьми и ношу их на руках. Мои руки проворны, а плечи крепки, я могла бы помериться силой с любым солдатом из дворцовой охраны. Обрати на меня внимание, Аманулла-джан. Уверена, я не разочарую такого мужчину, как ты».

Шекиба была не единственной, кто размышлял о насибе Амануллы.

Эмир Хабибулла тоже считал, что настало время подыскать невесту для сына. Недостатка в кандидатурах не было: дочери министров и ближайших советников — достойные девушки из хороших семей, выбирай любую. Однако, по словам самого Хабибуллы, которые Шекиба однажды подслушала, стоя на посту, он не мог заставить сына принять невесту, которую предложит отец, Аманулла должен выбрать сам.

— Он так не похож на своих братьев. Скорее уж из всех моих детей Аманулла больше всех похож на меня. И в то же время в некоторых вещах он совершенно иной. Иногда я думаю, как относился бы к Аманулле, не будь он моим сыном. Ведь его взгляды так отличаются от моих.

Шекиба чувствовала: время стремительно уходит. Вскоре Аманулле предстоит сделать выбор, а ее робкие попытки приблизиться к нему пока не увенчались успехом. Однако Шекиба продолжала настойчиво рассказывать всем и каждому историю о том, что все ее прабабушки, бабушки и тетки рожали исключительно мальчиков.

В то утро Шекиба вновь увидела сына эмира и его ближайшего друга и советника. Мужчины шагали через сад, возвращаясь с приема во дворце Дилькуша. Шекиба засунула руки в карманы шаровар и неспешной походкой двинулась навстречу Аманулле и Бараану-ага. Свобода, которую давала ей мужская одежда, стала привычной, и лишь в присутствии Амануллы Шекиба вспоминала, что под рубашкой у нее есть перетянутая корсетом грудь, а скрытые просторными шароварами бедра имеют изящные изгибы, характерные для женской фигуры. Близость Амануллы наполняла ее горячим желанием. И Шекиба надеялась, что он знает об этом.

Аманулла и Бараан-ага остановились возле скамейки. Советник осторожно сорвал с ветки головку красной розы, понюхал цветок и вставил его в нагрудный карман безрукавки. Шекиба продолжала двигаться вдоль кустов, делая вид, что проверяет, хорошо ли они подстрижены. Когда мужчины опустились на скамейку, высокие кусты закрыли им обзор. Теперь смотрительница гарема, подобравшись почти вплотную, могла беспрепятственно слушать, о чем они говорят.

— Итак, ты решил?